Август

Театральный август у меня начался в Свияжске на фестивале "Рудник". Док фестиваль неожиданно совпал с театральной лабораторией в том же Свияжске и оказалось, что главный проект в ней ведет Штефан Кэги (всего было три) и он называется «Призвание». Сначала у него было выступление, где он рассказывал о каких-то из проектов Римини Протокол, впрочем, я их все видела. Трогательно на вопрос почему он столько всего делает в Москве и вообще в России, сказал, что тут лучшие зрители. Сам проект его в этот раз касался церкви, понятно, что Штефана тянет к самому закрытому и острому, но тут команда организаторов (а это были казанский фонд «Живой город», который многим помогает, театр «Угол» и Артем Силкин, директор свияжского музея) старались все провести очень аккуратно и церковь навстречу пошла. Дело они имели с Казанской семинарией, в результате в проекте было четыре семинариста – трое совсем мальчики лет по 20 (все красавцы, как вздыхали девчонки-зрительницы) и четвертый тридцатилетний, который подключился позже, после того, как из проекта ушел какой-то взрослый священник, видимо, их преподаватель. Штефан набрал по конкурсу несколько человек в свою лабораторию – они должны были разговаривать каждый со своим семинаристом. Я знала троих – Диму Волкострелова, Киру Вайнштейн и Ксюшу Шачневу. Как я понимаю, задачей было семинаристов раскрыть, разговорить, понять круг их интересов, кроме религиозных и построить на этом для каждого из них маленькое сольное выступление. 

( Read more...Collapse )

(Comment on this)

Отчет за июль

17 июля в Тель-Авиве: посмотрела в Батшеве спектакль Марлен Монтейро Фрейтас Canine Jaunâtre 3. Удивительная штука оказалась - никогда не видела эту самую Монтейро Фрейтас, а судя по разным другим видео, она ужасно интересная и вообще ни на что не похожая. Все это, в общем, об отсутствии нормы, о деформации и свободе проявления. Ну и строит она на сцене совсем нестандартно, сочиняя и обуздывая хаос. Причем все время - бешеная энергия. А конкретно этот спектакль особенно уместно смотрелся во время футбольного чемпионата, поскольку похож на смесь спартакиады и дискотеки в медицинском учреждении. В общем, написала подробности в Экран и сцену и статья уже вышла, вот http://screenstage.ru/?p=9077 . А еще вот трейлер к спектаклю https://www.youtube.com/watch?v=JNLlzkDaPKI. А вот с этим она получила Серебрянного льва на данс-биеннале в Венеции - https://vimeo.com/242460960 . А вот это два года назад увидел на Иерусалимском фестивале Наарин и тут же пригласил ее ставить. http://www.tanzforumberlin.de/en/production/de-marfim-e-carne-as-estatuas-tambem-sofrem-of-ivory-and-flesh-statues-also-suffer .

( Read more...Collapse )

(Comment on this)

Отчет за июнь

1 июня – пошла снова в РАМТ на «Хочу в школу!», обещали страшно проблемный и вообще хитовый спектакль по школьной повести Жвалевского и Пастернак. Поставил вроде бы неизвестный мне Александр Баркар. Тема, понятное дело, актуальная – ученики из «элитной» школы попали в обыкновенную, такие классные и талантливые рядом с быдлом, проблемы отечественного образования в полный рост и т.д. Школьников полный зал, все радостно шепчут про карикатурных учителей (кстати, очень симпатичная Диана Морозова играла всех учительниц совсем по-разному, я и не догадалась ) – вот наша историчка! И хохочут, когда слышат, что надо не зубрить, а думать. Поставлено традиционно бодро, с ритмичной музычкой и танцами, но в целом почему-то производит очень тюзовское впечатление – все эти девочки с косичками и звонкими голосами «в эфире Пионерская зорька!», как и половозрелые девочки-кривляки и классные красавцы, которые мне, когда я была в школе, казались унылыми дядями. Вспоминаю какую-нибудь «Девочку и апрель» в моем детстве – тоже хитовое проблемное сочинение про школьную дружбу с какой-то невыносимой фальшью. Уж не знаю, что тут сначала – текст или театр, который эту старую манеру игры воспроизводит даже в молодых актерах, которые сами-то возможно такого мало видели.

( Read more...Collapse )

(Comment on this)

Отчет за май

В конце апреля улетела в Т-А, там сходила на открытие Яффа-феста, который на самом деле был интересен только гастролями Золотой маски, где я все видела (правда, совершенно забыла про то, что видела «Грозугрозу» театра Наций и вспомнила об этом только минут через 20 после начала спектакля)

Потом (с 14 по 20) была сессия в Пушкине с новыми культжурами и там же получила известие о смерти Лены Греминой.

( Read more...Collapse )

(Comment on this)

Отчет за апрель

Складываю вместе, что писала в апреле про театр. Вернее почти все в этом месяце.  

1 апреля – сходила на Золотой Маске на «Я - Басе», который Яна Тумина поставила в питерском Упсала-цирке. Он идет в номинации эксперимент, поскольку попадает между жанров. Больше всего мне этот спектакль напомнил двухминутного Басе Норштейна. Тут тоже как будто странствия нищего босого поэта, которого играет Александр Балсанов, а вокруг него – юные циркачи с палками, которые, втыкаясь (а скорее примагничиваясь) в пол, превращаются в бамбуковую рощу или с тряпками, которые становятся рекой, снегом и др. А еще стайка совсем небольших детей с синдромом Дауна, которые скачут вокруг и изображают какую-то живую жизнь , причем с таким простодушием и каждый раз непосредственной, а не заученной реакцией – невероятно смешных и обаятельных. Особенно меня умилила сцена в сарае с комарами (где «я – их единственный пир»). Поэт спит, положив под голову шляпу – малышня болтает у него над головой мешочками с чем-то сыпучим (типа комары). Он вскакивает – они плюхаются и будто спят (совсем как в детском саду или в лагере). И так несколько раз. Но хочется же реакции и один – упал, но стал радостно махать ему рукой. И вот так все время они немного выпадают из заданного, что, конечно, только прибавляет спектаклю. Еще за спиной у них есть экран, на котором немножко анимации, рифмующейся с какими-то событиями на сцене – красный шар, рыбки и иногда стихи. В целом и по ритму, и по картинке, и по какой-то их внутренней обоюдной нежности это получилось совершенно поэтическим произведением, даже тексты особенно не нужны. Просто сам спектакль звучит как стихотворение то всплескивая, то опадая. 

А ещё сегодня после спектакля сходила на презентацию 3-го номера журнала Замыслы, это было в Телеграфе, с большим и очень симпатичным шумо-музыкальным перформансом, в какой-то степени изображавшим типографию и печать журнала. Участников перформанса была целая толпа, приходившая порциями к каждой новой части, но зрителей тоже была толпа. В общем, все это было очень духоподъёмно: чудесные девочки и журнал у них тоже

Журнал после этого я тоже купила (Катя Кострикова сказала, что сегодняшняя продажа пойдет фонду Галчонок), Журнал запечатан в толстущий пленочный пакет - как сказала их муза Любительница Абсента Маша Смольникова : мы пишем про вечное, поэтому оно запаковано и его можно распоковать через тыщу лет и тогда прочесть (порвать руками действительно не удалось). Опять оказался целый набор - журнал и к нему отдельным изданием партитура "Звуковых ландшафтов" Айду, и большой кусок журнала тоже им посвящен, с картинками и планами - обязательно буду читать. Вообще там много увлекательного, номер опять как арт-объект, надо рассматривать подробно. Обещали там даже дополненную реальность, но скачать в апсторе нужное приложение пока не удалось - не нашлось.

2 – днем на Маске посмотрела «Розенкранц и Гильденстерн» Волкострелова из Питерского ТЮЗа Брянцева. Снова Волкострелов работает с чистым концептом, от которого удовольствие получат те, кто специально это любит, ну и главный прием тут – скука, что у него тоже нередко. К концу спектакля уже в каких-то микроскопических деталях (за неимением крупных), находишь юмор и удовольствие. Концепт такой: два человека сидят за шахматной партией. Это Карпов и Каспаров в знаменитом матче 84-85 года, где было 40 ничьих и в то же время это Розенкранц и Гильденстерн из пьесы Стоппарда (от которой осталось всего ничего). Актеры говорят в микрофоны, так что не слишком понятно, когда они сами что-то говорят, а когда идет фонограмма и в сущности они неразличимы как Р и Г, хотя, как мне кажется, Карпов с Каспаровым были антиподами. Но, видимо, Дима такой молодой или смотрит из бесконечности и эта разница ему не видна и не нужна. А в основном в фонограммах и диалогах звучит такое чтение советских газет с первой полосы к последней:  фразы из передовиц, по ленинским местам, про рабочую династию и пр, а также малых жанров – календаря с восходами, закатами и долготой дня, как надо ухаживать за волосами и др.( это самое симпатичное) и советскими анекдотами в духе «армянское радио спрашивает» в основном про разницу социализма и капитализма. Честно говоря все это, наверное воспринимающееся комично, мне слышать тошнотворно, поскольку я слишком хорошо это помню, вбили просто гвоздями в мозг. 

Вечером пошла на «Дядю Ваню» Бутусова из Ленсовета. Очень мне понравилась декорация с дверями и надписями над ними кривенькими шишкинскими буквами и микрофоны на лопатах – рука художника узнается в момент. Первый акт был довольно-таки невыносим, бесконечные крики, всех колбасит, тексты няни и маман произносит кто попало, но неясно почему и во всем какая-то бессмысленность. Разве что с изумлением рассматриваешь кастинг, например, немолодого низенького толстяка Астрова – Евгения Филатова, к тому же жутко скучно и стандартно играющего - чем он может быть интересен молодой женщине, понять невозможно. В антракте долг поборол желание уйти и второй акт был интереснее. Были минуты тишины, у Астрова было пара симпатичных минут (фокус привлекательности оказался в том, что он единственный нормален и не истерит), у дяди Вани (Александр Новиков) тоже в минуты покоя были хорошие моменты, где была видна его мягкость, обаяние и ранимость (потом, впрочем, снова начинал истерить и извиваться), Елена Андреевна (Наталья Шамина) продолжала играть в русалку, делая волны руками и разговаривая высоким голосом с придыханием, но как-то это было больше к месту, ну и Мигицко – Серебряков был забавен, хотя, как всегда, наяривал по-эстрадному, но зрители это очень любят, да, видимо, и эксперты, раз уж его номинировали за роль второго плана. А еще мне понравилось, как в финале Соня разламывает весь этот дом топором, сносит в центр обломки, обливает из канистры и потом стоит над этой горой со спичкой, да передумывает. Тут, конечно, включилось фирменное умение Бутусова делать по-рокерски драйвовые эпизоды. 

3 –посмотрела целых два спектакля на Маске. Первым был «Я здесь» Диденко из Новосибирского театра «Старый дом» по трем текстам Рубинштейна – собственно «Я здесь», «Программа совместных переживаний» и маленькое «Событие без наименования». Я вообще опасалась, поскольку тексты очень любимые, а с Диденко у меня не всегда складывается, но неожиданно оказалось любопытно, несмотря на то, что абсолютно противоположно текстам по смыслу. То есть стихи, которые на самом деле про теплоту и дружество, он поставил, как пафосно антисталинские. Началось с «Программы совместных переживаний» - художник в спектакле Паша Семченко и это очень красиво. Колонны как бы голых (в телесном белье) людей медленно маршируют между ширм и на ширмы проецируются их крупные черно-белые лица . И эти портреты в какой-то момент делаются похожи на судебную съемку. Идет вот этот физкульт-балет, потом люди переодеваются в черные костюмы с кепками-платками и явно становятся зэками, а еще появляются офицер и женщина вроде следователя. Тексты частично идут над сценой титрами, или произносятся хором, или поются (композитор Александр Карпов и он мне вполне понравился). И что удивительно – тексты совершенно ложатся на этот расклад. Да, они звучат гораздо более плоско и однозначно, чем при обычном чтении, но читать нам никто не запретит, а этот смысл для них новый и неожиданный. Вот так всегда бывает с хорошими текстами – они на все отзываются и ничему не сопротивляются. Да, это выглядит прямолинейно (особенно ужасно для меня и безвкусно - регулярно выныривающий откуда-то портрет Сталина) , но эффектно, тут визуальные таланты Диденко на месте, а еще и здорово по ритму. И как они в конце все ложатся как сложенные трупы и выпевают текст. Второе действие – это «Я здесь» в начале актер хорошо читает начало, как сочиняющий поэт, но немного с блатной оттяжечкой. А потом антитотаризм продолжается, только, судя по цветным курткам, под которыми опять оказываются зэковские черные костюмы, имеется в виду более позднее время. В общем, было любопытно. Мне правда, такой лобовой и пафосный антитоталитаризм не близок, но Лева предположил, что просто мы с ним давно разобрались, а Диденко достаточно молодой, чтобы считать необходимым для себя высказаться по этому поводу.

А вечером посмотрела казанский «Зов начала», который поставил Туфан Имамутдинов с хореографом Марселем Нуриевым – короткий балет для одного танцора про татарский язык. Очень любопытный концепт: поскольку татарский переводили подряд с арабской вязи на латиницу и потом на кириллицу, танцор как бы танцует эти буквы, сначала по одной, а потом слитно, как слова. Танцует на песке, отчего и под ногами у него получаются как будто письмена. Причем под живую музыку – там три музыканта с традиционными инструментами и три певицы, которые поют какие-то татарские тексты, получается очень впечатляюще. Танцора зовут Нурбек БАТУЛЛА. Хороший.

4 –  на Маске посмотрела спектакль «Жизнь» Павловича по «Смерти Ивана Ильича» из Омской драмы и это было невероятно мучительное зрелище. Причем, особенно мучительно было оттого, что невозможно было себе представить, что это поставил Боря, в котором мне всегда виделась простота и ясность, так нужные для этой толстовской повести, а тут была какая-то крикливая и путаная претенциозность. Играли на Другой сцене «Современника» - выстроили некий современный бар со сценой в духе «Твин Пикса», все посетители, бармены и певица по очереди между пением и танцами читали текст, перебрасывая текст от одного к другому, таскали туда-сюда столы и стулья, мигал свет и т.д. Причем еще все довольно грубо играли и загадка, как из всей этой толпы выбрали одного актера, чтобы номинировать. Кстати, во втором акте на сцену вдруг вышел новый персонаж с аккордеоном (так на нем и не сыграл) и тоже немного включился в текст. И такой он был живой, так от всех отличался, так реагировал, что совершенно стухшая публика сразу тоже оживилась. Хорошего артиста сразу видно. Но это ничего не поменяло, три часа шли за пять и мы вышли из театра измученные, как будто весь день дрова возили. 

Не собиралась писать, но уж все, так все. Какой-то черт меня занес на «Гадкого утенка» питерского театра «Карамболь» на Золотой маске. Обозналась, думала, что куклы, а оказалась оперетта. Я и не думала, что дела так плохи, чтобы выдвигать такое на Маску. Бойкая музыка, похожая на эстраду 70-х и такими же истошными эстрадными голосами, да еще с подзвучкой все поют, включая деток (в ролях утят-цыплят). Совершенно невнятная, никуда не двигающаяся архаическая пьеса (честно говорю, что на второй акт не осталась, мне это вредно), но явно с намерениями ответить на Главные вопросы. И запредельная по китчевости картинка с таким подбором цветов, которые вообще не могут жить вместе. Причем как обычно для деток – главное поярче, про гармонию вообще никто не слышал. Если 4 цапли, то костюм у одной красный, у другой желтый, у третьей зеленый и др. И художник по костюмам выдвинут на Маску, как и режиссер. Пошлость невыносимая, какие-то представления о детском театре из советских 50-х – пальчиком грозят, ножками дрыгают, чур меня.

8 – пошла на последний день премьерной серии «Брянцев, Геке, Нахарин» в Стасике.  Ума не приложу, зачем они восстановили брянцевский «Призрачный бал» на Шопена, смотрится он на мой взгляд совершенно архаично, хоть и поставлен в 1995-м, всего на 4 года раньше, чем «Минус 16» Нахарина. А просто небо и земля по ощущению современности. Возможно танцевальные критики скажут другое, это мой дилетантский взгляд, но было ощущение, что зал спит (за мной мужчина прямо в голос храпел). И встряхивается только в конце эпизодов чтобы покричать браво. Зал настроен поблагоговеть перед классикой, я тоже в начале пыталась поумиляться – все эти шопенки, позы, поддержки. Но правда, когда эти «принцы в колготках» бегут через сцену, вытянув руку вперед, это выглядит уже пародийно.

Второй акт – двадцатиминутный Геке,  «Одинокий Джордж» на Шостаковича (перенос немецкого). У Геке мне всегда нравился этот его танец тремора будто под током, сто движений на один такт, и по-моему, наши танцоры вполне выдюжили такое дикое напряжение, это ценный для них опыт. А третий акт – Наарин (или Нахарин, все у нас по-разному пишут) «Минус 16» и это, ей-богу, сеанс коллективного счастья. Написано, что мировая премьера была в NDT2 в 1999, но вообще он эти куски постоянно тасует и во все его дайджесты они входят. Но может в первый раз и правда было тогда. Причем, начинает, как в «Декадансе» с того, что один танцор еще во время антракта на сцене вроде бы импровизирует. Я в Батшеве очень люблю этот момент, забавно было, что у нас этот танец выглядел совершенно по-другому – только часть явно современной пластики, а часть – демонстрация классической школы -  растяжки, полеты (как я понимаю, это был Максим Севагин). А вообще такой получился еврейский набор – музыкальная заставка «Хава нагила» и потом основные номера в костюмах с белыми рубашками и шляпах, как бы отсыл к религиозным евреям. Состоит одноактовка главным образом из двух его главных хитов. Во-первых, «Эхад ми йодеа», которая из детской считалки на Песах превращается в грозную песнь с трагическими обертонами (да еще в начале звучит текст про иллюзию власти). Характерно, что начали премьерную серию как раз во время Песаха, а закончили сегодня, на православную Пасху. А во-вторых – мой любимый номер, когда танцоры в костюмах и шляпах (как и в эхад ми йодеа) вытаскивают себе пары из зала. Это просто немыслимая радость для всех, и зрителей , и тех, кто выходит. И видно, как балетные отрываются, я думаю, для них прямой контакт со зрителем - это какой-то невероятный опыт, человеческий, полезнее чего бы то ни было. И под конец Наарин устраивает чуть ли не десяток ложных финалов под вопли восторга и аплодисменты, а когда занавес опускается, а бит продолжается, кажется, что за занавесом актеры продолжают танцевать. Ну, наконец-то, в Москве есть свой Наарин, всем-всем надо бежать на него, особенно во дни сомнений и тягостных раздумий.  https://www.youtube.com/watch?time_continue=89&v=wXvhpYXEyvk 

9 -  сходила на Провинциальные танцы на Маске. Баганова назвала спектакль «Имаго-ловушка», но про что там речь я заранее не прочла и вдруг только к середине спектакля поняла: это ж «Стрекоза и муравей». Теперь я читаю, что все объясняется через артиста (стрекоза – ну, это обычно) и обычного человека (муравей). Обычно муравья еще противопоставляют артистической стрекозе, как обывателя и скупердяя, а тут скорее про мужское и женское – легкие девушки в платьях и парни в какой-то прозодежде (как задом наперед надетые пиджаки с шортами) с непонятными штуками-респираторами на лицах. Это темное постиндустриальное пространство с трубами, будто подвал, и музыка такая же металлическая, гудящая, лязгающая, а в глубине – какая-то удивительная светящаяся сеть, в которой, будто в паутине корчатся тела (выглядело волшебно, похоже на виртуальную, а рассказали, что это какая-то обычная металлическая сетка для кроликов). Посреди спектакля вдруг мрачный мир минимализма взрывается светом и хитом моего детства «хочешь я в глаза, взгляну в твои глаза» и все пляшут (видимо, это и есть «лето красное пропела)». Ну а потом все, конечно, в этот ад вернутся. Костюмы очень крутые и какие-то небытовые гримы и головные уборы еще. Девушкам надевают какие-то странные шлемы, где лицевое стекло как будто с подсветкой и увеличением – страшно! Я вот, кстати, увидев спектакль Багановой после Наарина все думаю, почему в израильской хореографии, любой контакт – секс, даже когда наши танцоры, даже когда не об этом речь, все равно прет от них. А вот тут, даже когда вроде бы об этом танцуют – нет секса, есть тревога, агрессия, напряжение, одиночество, что угодно. Наверное это от того, что солнца в Е-бурге мало. 

10 - пошла снова на Маске на «Лондон» - номинант в драме на малой сцене из Новокузнецкого театра, поставил Сергей Чехов. Забавная пьеса Максима Досько, которая звучит скорее, как рассказ от третьего лица про белорусского сантехника Гену, которого пригласили в Лондон получать приз за соломоплетение. Жизнь его до, мучительные несколько дней в Лондоне, которые он просидел в номере, тоскуя по родине и счастье возвращения. Играют это на длинной полосе сцены между душевой кабиной и экраном со зрителями с двух сторон. Рассказ хором и по очереди читает хор из четырех человек на котурнах и с надписью Гена на майках, а сам Гена, вымазанный белой краской, что-то невнятно бормочет, а в конце моется в душе. Зачем это я не слишком поняла, объяснять можно как угодно, но было ужасно скучно и ощущение, что специально тянут время. Говорят, этот спектакль победил на фестивале малых городов и вообще завел весь зал и все хохотали. Вчера на это было совсем не похоже. 

11 - сегодня на Маске пошла смотреть Додина «Страх Любовь Отчаянье» по Брехту. Посадили меня в оркестровую яму, к счастью, весь спектакль идет на авансцене – якобы перед нами старая пивная с полуразбитыми окнами и люди приходят и садятся за столики на улице. Правда, то, что внутри было совершенно не видно, а там была собственно пивная (может и кафе) с баром и сценой с музыкантами, и время от времени там были музыкальные паузы начинали играть и может быть даже танцевать. В целом это было в первую очередь просто докладывание текста с разыгрыванием небольших ситуаций. Но поскольку актеры все хорошие, то шло отлично, тем более, что текст Брехта – совершенно невероятный, свежее и актуальнее любой сегодняшней газеты. Причем, актуальность его нарастает с дикой скоростью, все те же тексты в "Разговорах беженцев" не вызывали такой оторопи, да и год назад у Додина на премьере, я уверена, еще не было так. Когда вышли первые персонажи (Курышев с Шестаковой) и стали сразу говорить о том, что паспорт куда важнее человека потому, что без него не выедешь из страны и не въедешь в другую, а люди правительствам нужны только для войны, зал как-то поперхнулся. И потом все это: про патриотизм, про пропаганду, про стукачество, про то, что надо эмигрировать, про антисемитизм, про штурмовиков, с которыми никто не хочет связываться. Когда судья (любимый мой Иванов), говоря, что у него семья, готов решать дело как угодно и хочет только точно знать, что именно хочет начальство и что никого наверху не обидит - это имеет самые прямые коннотации с сегодняшним судом. Когда учитель говорит, что готов учить чему угодно, но не знает, какой Бисмарк правительству нужен, потому что учебники истории меняются слишком часто - это понимается совершенно конкретно и однозначно. Буквально все можно цитировать подряд, как из сборника афоризмов, мы только ойкали.

Про свой скандальный поход  в «Электротеатр» на «Золотого осла» рассказывать тут не буду. Пусть уж остается в фб и в днениках для себя.

14 – Сходила на «Му-му»  в театре Наций. Такая симпатичная «Му-му» у Крымова  получилась. Нечто про театр, про то, как хочется сделать прекрасно, а все вечно не получается, путается, гаснет, течет, денег нет купить хорошее и вообще просто невыносимо. Но почему-то все равно прекрасно. И весь этот рассказ о театре идет через тургеневские тексты о природе из «Записок охотника». То есть красота природы – это и есть театр, его лампы-звезды, шелковый костер, тряпочные облака, дымы-туманы, фанерные и меховые заводные собаки, а еще страшная гигантская, с куклами на ходулях процессия с гробом. Но когда зажигается этот самый шелковый костер с электрическим бревном и от него идет дым, а в темноте летят искры (видно, блестки летят и подсвечиваются красным), а фонари-звезды опускаются в черноте над самой головой и сидят у костра люди – кажется глухой монтировщик Гера-Герасим и помреж Инна , а из-за спины у них тянется к костру голова белой лошади, как из «Ежика в тумане» - это очень красиво и обаяние не уходит даже, если показать, что это бревно можно выключить. 

Главного героя очень славно играет Вертков – он одновременно охотник, Тургенев и автор спектакля, все время пытающийся организовать на сцене действие, помыкающий бедной девушкой-помрежем (Инна Сухорецкая в любимой кофте Димы Крымова тоже очень смешная) и все время оправдывающийся перед зрителями, что все идет не по плану, что задумано лучше. А все мешают – на малой сцене театра Наций (а спектакль полон смешных шуток по поводу театра Наций, которые интересно, как будут считываться потом нетеатральными зрителями) репетирует очень тихий спектакль шустрая бабулька пани Гржибовская, когда-то игравшая в фильме «Пепел и алмаз». А еще без конца рвется на сцену красотка Полина Виардо с потоком французской речи и в платьях 19 века. А вместе с тем надо хоть как-то загасить бурную деятельность племянницы Леши-Тургенева, которую зовут Маша-Муму. И вот тут, я хочу сказать, что Муму Маша Смольникова играет без всякого преувеличения гениально. Я в жизни не видела, чтобы так играли ребенка, такой внятный и узнаваемый характер – шило в попе, болтовня без остановки, любопытство без границ и суждение по каждому поводу. Играет, не имея ни секунды перерыва в роли, все время сосредоточена на своих страшно важных детских делах, никакого сюсюканья и уже через пять минут невозможно подумать, что она на самом деле не ребенок. И это вообще не похоже на то, что Смольникова делала раньше. Какая-то просто невероятная одаренность, даже не знаю, с кем сравнить.

16 сходила, наконец, на «Солнечную линию» Вырыпаева в постановке Рыжакова в ЦИМ, первый раз пыталась месяц назад – тогда отменилось потому что Юля Пересильд упала в обморок, в этот раз, как выяснилось, она играла со сломанным пальцем, с болями и т.д. Гвозди бы делать из этих людей.  Да и еще спектакль с такой огромной физической выкладкой они играют дважды за вечер. Не удивительно, что напор и крик был явно чрезмерный. Вообще любопытно, как пьесу про отношения, бесконечное выяснение с оскорблениями и примирениями по кругу, которую многие смотрят с полным восторгом узнавания, Рыжаков старается максимально отстранить, перевести в условность – манерой торопливой речи, пластикой с замираниями, одеваниями-раздеваниями, сценографией Симонова с проекцией и отражениями от зеркального стола. Сначала это как-то напрягает, а потом включаешься в игру. Но вообще как я давно про себя знаю, мне все эти психологические игры агрессии и ненависти (да, иногда с любовью, но я не об этом) очень чужды, мне прямо дурно от этого, вроде «Кто боится Вирджинии Вульф».  Наверное это моя проблема, но чего уж тут.

Ну и осталю тут про то как мы  с Солнцевой сходили на выставку в Гараже – называется «Михаил Лифшиц и советские шестидесятые». Потом прочитала о ней много интересного и несколько поменяла мнение, но пусть уж остается как есть, как написалось на свеженького. Удивительно умная выставка-исследование, причем скорее заставляющая думать, чем предлагающая готовое решение. Экспозиция сделана, как ряд очень остроумно придуманных тематических комнат вокруг жизни прежде мне по невежеству совершенно неизвестного Михаила Лифшица. Удивительная судьба – высокообразованный интеллектуал – в 20-х учился во ВХУТЕМАСе, где из авангардиста стал противником модернизма и певцом реализма, подвергнут критике, после войны, когда идеи реализма процветали, он по своему еврейству попал под космополитскую компанию, был отовсюду изгнан, а в 60-х, когда страна очухалась, вернулся в строй и когда все ждали его участия в интеллектуальном возрождении, он  снова стал чудовищно бомбить модернизм (который сравнивал с фашизмом) и топить за реалистическое искусство, отчего среди приличных людей практически стал считаться руконеподаваемым мракобесом. В старости еще успел воспеть вполне чудовищную выставку молодых художников к ХХV съезду партии. Какая страшная фигура и трагическая вместе с тем. Комнаты идут сначала сиротская с низким потолком и голым матрасом, потом будет редакция, где на столе книжки того времени , а по стенам его статьи – боже, какой проработчицкий тон, какие передергивания, дикие сравнения – прямо вижу, кто сегодня его наследник. А вместе с тем вместо сердца пламенный мотор. И тут же висит полемика с ним и гранки с правкой – ужасно интересно. И еще сделали такие остроумные как бы домашние альбомы с картинками и вырезками из газет с его текстами об этих картинах. И есть библиотека – тоже с разными книгами и еще кучей подшивок газет «Правда» середины 30-х годов, которую активно читает-листает молодежь. И есть зал с телевизором, где идет трансляция съезда и висят те самые картины середины 70-х и лежат книжки и художественные журналы, а по стенам – газетные статьи с обличениями Солженицына, у которого как раз вышел Архипелаг ГУЛАГ. В общем, читаешь все это и волосы шевелятся, хотя вроде я все это знаю и многое просто помню, да и сегодняшних рифм немало. И почему-то невозможно не задавать совсем детских вопросов: как это может быть? Может ли быть в этом искренность (как считает Солнцева) или поза, провокативность, парадоксальность дошедшая до края, желание влиять? Это же постоянный ход против интеллектуалов, кто должен был бы быть его собеседниками и удивительное согласие с тоталитарной властью, с самыми низкими ее интенциями и действиями. Это очень перекликается с тем, про что сегодня все время приходится думать, и считаешь, что ответ простой, но тут ответ: «интеллектуал пошел служить власти» кажется не годится. - \Оказывается об этом художники уже давно спорят со страшной силой одни (Альберт и др. считают его честным догматиком, но вообще невысокого полета (их аргументация мне ближе), а другие – Гутов и др. – марксистским, но при этом оригинальным мыслителем и др. Вот тут малая часть обсуждения - https://www.facebook.com/dina.goder/posts/2139821516035803 

22 апреля – Сходила  на «Эффект присутствие», спектакль по «Пене дней», который поставила в своем уличном цирковом театре Freak Fabrik Саша Суханова, а оформила Настя Демина – обе девочки были в позапрошлом году у нас на лаборатории Визуального театра и мне было интересно, что они сделали. Проблем там, конечно, много – и в первую очередь технических (нужна подзвучка, чтобы голоса были слышны за музыкой, а дешевые микрофоны работают плохо и звук глухой, как в ведро, мало места (играли в неведомом мне до сих пор театре клоунады Высокие братья), отчего и танцы, и многие цирковые номера выглядят криво и смазано, ну и так далее) . Ну и видно, что все-таки ребята не драматические актеры, играют кто как, в инсценировке есть косяки. Но придумано очень много всего, даже с перебором (а может это и кажется от тесноты) занятные костюмы, эффектный надувной прозрачный купол-комната – как стеклянная полусфера, главы с видео на экране и др. А главное, неожиданно стало ясно, что цирк очень идет этому экстравагантному тексту. К языковым кульбитам – цирковые кульбиты. Мне прямо понравилась акробатическая сцена объяснения Хлои и Колена на стремянке, а потом эта высоченная стремянка оказывается юбкой свадебного платья и т.д. Интересно, как это все выглядит на улице - https://www.youtube.com/watch?time_continue=62&v=Wpvv2vEzdo0 

И тут же уехала в Тель-Авив.

(Comment on this)

Отчет за март

10 –   посмотрела на Золотой маске и в замоте забыла сразу записать «Грозу» Даниила Безносова в Краснодарском молодежном театре. Пошла из-за Безносова, поскольку про него слышала, а не видела еще, да и театр впервые на Маске, интересно, чего стоит. Играли в ЦИМе, скамейки поставили каре, сцена, залитая водой, с деревянными мостками и лодкой – по центру. Вообще говоря понятно, по каким лекалам и дизайн, и спектакль сделаны – по хорошим и главные ориентиры тут – Грозы Яновской и Эренбурга, обе я очень любила, но обе были давно. То есть все, на что ориентировался Безносов – хороший, живой театр, но хотелось бы чего-то еще, усталость этого подхода уже видна и при том, что на сцене все время что-то происходит, как-то укачивает и хочется уже как-то сократить текст или прибавить ритму и энергии.  Из нового только несколько явно иронических раскладов.  Тут симпатичная Кабаниха – нестарая еще – возится с Тихоном, как с младенцем или идиотом – сажает , одевая, к себе на колени, сморкает ему нос и др. Или Борис – весь в белом, усугубленная версия того, что играл Виторган у Яновской тоже в белом. А этот нелепый и жалкий, все протирает белым платочком перед тем, как сесть, долго ищет, куда пристроить белые ботиночки в сцене любви. Катерина тут очень хорошо, жестко начала – куда более сильная и жесткая, чем Варвара, не романтическая размазня, но к финалу это как-то ушло. Кстати, финал сыгран не резко с надрывом, а совершенно как смерть Офелии – и по интонации (даже текст про цветочки) и постановочно – легла в лодку, оттолкнулась от берега и уплыла куда-то под зрительский амфитеатр. Но в любом случае хорошо, что это привезли, видно, что труппа неровная, но живая, есть хорошие актеры. 

Потом поехала на Суздальский фестиваль, было, как всегда прекрасно

Вот текст на Кольте, впереди еще блоги http://www.colta.ru/articles/cinema/17599 

18-го, приехав, сразу на Золотой маске сходила на оперу "Пассажирка" Вайнберга -Екатеринбургского театра оперы и балета. Это рекламируется как какой-то страшно важный международный проект, но я-то в музыке ничего не понимаю и поэтому не могу совсем отвлечься от ужасно банального текста (при вроде бы крутом драматическом раскладе), а главное - невыносимо тоскливой постановки американского кажется режиссера по имени Тадеуш Штрассбергер (он же сценограф и за эти патетически симметричные композиции тоже отдельное спасибо), полной общих мест и глупого пафоса. Вообще хотелось бы уже как-то законодательно заставить заткнуться тех, кому нечего своего сказать про Холокост, но нет сил как хочется сплясать свой танец на костях. 

20-го сходила на Золотой Маске на «Чука и Гека» из Александринки в постановке Михаила Патласова, о которой слышала много хорошего. У Патласова я видела не много и довольно неровное, но мне в нем очень симпатична любовь к документальности. А этот спектакль, пожалуй, интереснее всего придуман. Главный ход в том, что берется рассказ Гайдара и в параллель к нему по каждому эпизоду, как комментарии, звучат документальные воспоминания – и заключенных, и охранников и прочих лагерных работников, причем, часть опубликованное, известное, а часть, как я поняла, специально собранное драматургами Андреем Совлачковым и Алиной Шклярской. То есть подразумевается, что папа в лагере и семья едет на свидание. Поэтому сначала идут эпизоды про аресты, потом про то, как ехали в поездах в лагерь, про голод, как жили в лагере, в финале, к эпизоду с возвращением отца под новый год – идет эпизод про насилование женщин. Документальные эпизоды выбраны очень сильные и актеры хорошо, спокойно, без истерики и патетики их играют, причем на каждый фрагмент идут титры с объяснением, что это за человек и какая у него судьба. Но сама история Чука и Гека, которую как бы рассказывает сам Гайдар в папахе и пионерском галстуке (его играет Семак, честно сказать, не слишком интересно) – намеренно сделана в идиотски-радостном стиле «в эфире Пионерская Зорька», почти клоунадой, видимо, чтобы отличалось (поскольку частично это те же актеры). И это, по-моему, совершенно напрасно, поскольку выглядит ужасно фальшиво и относится эта фальшь не ко времени и Гайдару, к которому у меня нет никакой любви, а только к театру. Уверена, что есть в актерской технике возможности сыграть по-разному реальные воспоминания и детскую книжку, не впадая в фарс. Сценографически тоже придумали интересно (это такой привет Отелю Модерн) – на авансцене на длинном столе сделали маленькую кукольную декорацию – от заснеженного лагеря с вышками, через лес – к кремлю. При этом над сценой большая стена-экран, как стена лагеря и рядом с ней вышка с вертухаем. На экран сводится то, что снимается на камеру на сцене – иногда интересно соединяя разномасштабных людей и домики, или давая крупный план тех, кто говорит , находясь в глубине сцены (не всегда ясно зачем это). А слева от сцены стоит звуковик и создает живой звук – стук колес и прочие шумы (тоже так было и у Митчелл, и в Отеле Модерн, но хуже от этого не становится). В общем, интересно сделана композиция, иногда немного в лоб, но материал такой сильный, что это пропускаешь. И видно, что людей забирает – на выходе встретила очень впечатленных зрителей, не может же быть, чтобы все они страшные лагерные сюжеты впервые слышали. Ну а в финале, когда актеры выходят на поклоны, они останавливают аплодисменты зала и начинают каждый рассказывать какие-то свои семейные истории, чтобы вызвать зал на ответные рассказы. Мне показалось это тоже несколько натужным - может быть на первых спектаклях, когда у актеров самих рассказы были свежи и непосредственны, кто-то и шел на контакт, но сейчас они выглядят уже заученно и сомнительно, да и обстановка не располагает к исповедям. Так что в этот момент даже становится неловко. https://www.youtube.com/watch?v=0OfW6Q9lJtU  

Два дня назад посмотрела на Маске «И дольше века длится день» и почему-то забыла записать. Там самое интересное, что это кукольный спектакль, который играют в Музее истории ГУЛАГа с куклами реальными музейными вещами, типа лампы, портфеля и др. – их берут перед спектаклем из фонда и потом сдают туда же. Поставило его неизвестное мне Творческое объединение «Таратумб», а идея пришла, когда обнаружили на какой-то мятой крышечке от лагерной кастрюли в фонде – выцарапанное имя. Не помню какое, но звучащее вполне по-казахски. Я помню, что нас в свое время сильно мучили этим айтматовским романом и главным там всегда была легенда о манкурте – я больше ничего оттуда и не помню. А они взяли только линию учителя Абуталипа, бежавшего из плена и в 1953-м снова арестованного, чтобы сшить громкое дело. То есть только антисталинский сюжет,  где играют наравне куклы с выразительными и резкими казахскими лицами и актеры открытым приемом. Все происходит вокруг круглого подиума размером со стол

31 – вечером после последнего установочного занятия с культжурами в Питере пошла в Квартиру, давно хотела, слышала о ней и ждала чего-то особенного. Это проект, который сделал Боря Павлович со своей командой из «Языка птиц», центром «Антон тут рядом» и еще всякими людьми в квартире на Мойке, 40, которую им удалось получить в аренду из нежилого фонда и превратить в театральный дом. Боря рассказывает, что когда-то тут были архивы, отчего трехкомнатная квартира была совершенно убитая, с лампами дневного света и т.д. И они ее отдали художникам, всякую мебель и вещи собирали по людям, так что теперь она в какой-то степени выглядит как просто забитая барахлом питерская квартира – со столами и разностильными стульями, абажурами с бахромой, старыми сервантами, тоже забитыми всякой всячиной, кухней (почему-то с дачными жестяными умывальниками с пимпочкой) и даже облицованным плиткой камином, который можно топить. Квартиру эту посвятили обэриутам – кто-то из них мог бы в такой жить и, если бы их не убили, то эти квартиры были бы такими же разностильными со старыми и новыми вещами. Как пишут в программке: «И вот здесь снова собираются странные люди, читают стихи Хармса и сочиняют свои. Или просто молча сидят. Или говорят. Язык обэриутов похож на язык человека с аутизмом: свободный от формальной логики, предметный, наполненный ритмическими повторами или повторами понравившегося слова. В нашей квартире встречаются незнакомые люди, особенные и очень особенные, здесь они разговаривают, общаются, очень по-питерски...» Населяют квартиру частично актеры, работающие с Павловичем и из его же команды взрослые аутисты и пара человек с синдромом Дауна. Но команда у них большая, так что каждый раз там разные люди. Ты приходишь во двор Мойки, 40 и там тебя встречает девушка, которая должна сказать код от двери. Это немного похоже на детектив или пароль «Назначено» из «Театрального романа». Квартира на 3 этаже, надо позвонить в колокольчик, дернув веревку с кисточкой и тогда входишь в прихожую, где раздеваешься и каждому дают войлочные тапочки. Еще тебе дают полоску бумаги, где написано, что тебе следует делать, если ты будешь не знать, чем себя занять (мне следовало позвонить в колокольчик, но не пришлось). В общем, дальше все могут разбредаться по комнатам и кухне, где сидят люди и что-то делает. В каждой из комнат есть «хозяин» - один из особенных людей, но это мне уже потом сказали. А вообще повсюду люди про что-то говорят , читают обэриутов, а главным образом – их разговоры из книжки Леонида Липавского, собственно «Разговоров» с записью обэриутских разговоров. Повсюду лежали обэриутские книги и написанные от руки тексты. В одной комнате сначала что-то диктовали с листков, лежащих на этажерке. А другие – печатали это на пишущих машинках (тоже попробовала – оказалось, что совсем забыла , какой нужен сильный удар и как далеко клавиши друг от друга), где –то читали стихи и пели, где-то было что-то похожее на гадание на книге, рисовали, играли на каких-то музыкальных инструментах (я взяла маракасы). Смешной был эпизод,  когда предлагалось сказать свою проблему, а девушка Маша из «Языка птиц» якобы звонила кому-то по телефону, выясняя, как ее решить. А в конце все хором пели, сидя за длинным столом, составленным из дверей и в это время зажгли камин. А потом пили чай. В общем, по отдельности все это не слишком существенно, хорошо было, что можно было слоняться по дому, слушать то одних, то других, садиться в какие-то углы и на пол, когда на тебя никто не смотрит, трогать и рассматривать вещи и вообще скорее растворяться, чем сосредотачиваться на чем-то. Еще в другие дни в этой квартире играют спектакли для детей-аутистов, но тех ведут только актеры. И как Боря говорит, для маленьких самое важное – именно отсутствие регламентаций: можно делать и трогать что угодно, их никто не зажимает и они от этого счастливы. Мы, наверное, тоже. Причем, нет ощущения, что происходит что-то важно-серьезное, а просто там в атмосфере есть расслабленность и покой, и из угла можно наблюдать за какой-то жизнью, которая течет помимо тебя. Не вполне естественной жизнью, видно, что в ней есть заданные сюжеты, но и не вполне театральной – именно благодаря особости аутистов и даунов с их открытостью, простодушием и радостью от того, чем они занимаются.

(Comment on this)

отчет за февраль 2018

Открыла Золотую маску – сходила на пермскую «Золушку». Люблю так ходить - безответственно, не притворяясь, что я чего-то понимаю в музыкальном театре. А тут - такое счастье, с первых нот прямо почувствовала, что маленькая сижу в старой квартире в Черемушках на диване и до дыр слушаю пластинку по Прокофьеву с Пляттом. Балетмейстер Мирошниченко, правда, несколько чрезмерно всего напридумал про 1957-й год, уж такой нарратив-нарратив, что кажется, что все разговаривают ртом, только не слышно и поэтому без либретто не все понятно. История про Большой театр во время фестиваля молодежи (говорят, что реальная), что приехал молодой француз на роль принца и у него роман с Золушкой (КГБ не спит, топтуны за каждым кустом, все снимают), а там еще в театре противостояние старого балетмейстера с новым (говорят, это Григорович), куча забавных деталей – репетиции, руководство театра, сопровождающее министершу культуры вроде Фурцевой, Хрущев почему-то с ботинком на трибуне, труппа у стенда с распределением ролей, то, как всех пропускают через начальственный кабинет с собеседованиями перед зарубежными гастролями. И сами гастроли – чемоданов становится все больше, появляются какие-то ослепительные шляпки. И на стену проецируют реальные статьи про триумф. И как принц из Франции передает через молодого хореографа письмо своей Золушке, которую не пустили за границу, а потом и Золушку, и «григоровича» за это ссылают в Пермь. И на финальной сцене – зима и площадь перед пермской оперой. Сам «балет», который сочинил новый хореограф – весь такой в фижмах, немного скучноватый, но все равно много хорошего и я почти всплакнула на мелодраматической сцене , где под бой часов (на кремлевской башне) идет правительственный праздник с условным Хрущевым и Фурцевой, а в это время кгбшники растаскивают Золушку из Большого театра и ее французского принца. И Курентзис сегодня был не бешеный, а какой-то очень нежный.

( Read more...Collapse )

(Comment on this)

Отчет за декабрь 2017

1-го декабря еще вовсю шел NET - на Хлебозаводе оперу "Евангелие" Васи Березина, чьи спектакли на NETе, если вспомнить еще и прошлую «Тибетскую книгу мертвых» в заброшенном депо, даются нам как испытание и для воспитания смирения. Едва нашли место - бегали под снегопадом и пришли совершенно мокрые. Огромный ангар был, ясное дело, без отопления, пар шел изо рта, правда раздали пледы, но через час героического сидения я отползла к тепловой пушке, которая обогревала главным образом потолок. Еще более героические актеры пели и читали Новый завет, стоя на шатком подиуме, а музыканты в куртках играли с балконов, но пушка ревела так, что давала главный звук. Вторая пушка не работала, а к концу внезапно выдала столб пламени, как раз когда актеры сошли с подиума и торжественно, высоко поднимая ноги, пошли в ее сторону. Выглядело это довольно страшно, но она потухла, когда они приблизились. Актеры красиво удалились на второй этаж, а я совершенно мокрая пошла под снегом домой, хотя говорили, что будет еще второе действие. На следующий день играли вторую часть, вроде бы что-то про Сирию, но я уже не смогла. 

2 –го – “Синяя синяя птица”  в Театре Наций -  очевидный детский хит предстоящего нового года (к Метерлинку отношения не имеет, кроме пары мотивов). Поставил Олег Глушков и это даже подаётся как мюзикл, но на самом деле это бенефис художников Вадима Воли (сценография и видео) и Ольги-Марии Тумаковой (многочисленные костюмы) - остроумно, изобретательно, очень нарядно, ну и очень дорого выглядит, на что у нас большой спрос. Либретто, правда, так себе, поскольку авторы с самыми лучшими намерениями хотят высказаться буквально на все актуальные темы от войны до защиты животных плюс трудности пубертата, но картинки такие ослепительные, что дети, я думаю, будут вспоминать именно их. И неожиданно очень трогательный Павел Акимкин в роли игрушечного клетчатого медведя - только голос и пластика, лица не видно. 

Вечером – “Маленькие трагедии” Серебренникова в Гоголь-центре. Там первая сцена - "Пророк". И я подумала: как часто мы забавлялись с вот этим "и он к устам моим приник и вырвал грешный мой язык" и т.д. Пародии всякие, игры в угадай стихи. И никогда я не видела, чтобы все это было впрямую и всерьез - глаза-уши-язык и грудь рассек мечом. А как это страшно оказывается, да еще когда потом пророк весь в кровище идет пророчить. И происходит это в чем-то типа вокзальной забегаловки, где скучает мент и буфетчица за витриной, не замолкает телек и алкаши на лавках. Вообще много интересного оказалось, жесткого. И Агранович очень хорош - и как Скупой рыцарь и как Вальсингам в "Пире во время чумы", который проходит в чем-то вроде дома ветеранов сцены. Очень современно играет - суховато, без нажима. И сильно было, как в финале на поклонах ребята на какую-то доску сделали проекцию видео с Кириллом. И весь зал встал. Интересно, в каких еще театрах могло быть такое?

3-го – сначала пошла смотреть в кино оперу “Снегурочка” Чернякова в Каро, очень классно было и прекрасная героиня – Аида Гарифуллина, совсем молодая, наивная, нежная и очень глубоко чувствующая. Все происходит в такой как бы экообщине, современных, но живущей жизнью древних Берендеев, что-то среднее между хиппи и двинутыми на русском фольклоре. Поразил Лель – контртенор Юрий Миненко – длинноволосый бугай, влюбленный в себя и совершенно поразивший девочку. Последний акт досмотрела уже дома, поскольку должна была убегать на спектакль, но была сокрушена тем, что Снегурочка ведь никакого Мизгиря так и не полюбила, вообще не смотрела в его сторону. А только Леля, который в ее сторону и бровью не вел. Вот это отсутствие ответа при такой ее страстности и убило ее. 

Вечером пошла на премьеру оперы\кантаты SOS Сысоева на НЕТе в новом пространстве Наций. Поставила Вера Мартынова. (на самом деле это Песнь песней - «The Song of Songs», хотя и сос тоже). Пишут, что В основе либретто три текста: «Песнь Песней» Соломона, письма Плиния Младшего и личные дневниковые записи создателей перформанса. На сайте написано так: «Поэтические любовные тексты из "Песни Песен" переплетаются с тревожными ощущениями современных людей и впечатлениями очевидцев катастроф: от журналистов крупных медиа до 18-летнего мальчика начала нашей эры (именно столько было Плинию Младшему, когда он стал свидетелем извержения Везувия, гибели города Помпеи и смерти своего дяди, выдающегося древнеримского ученого и писателя Плиния Старшего)». По части постановки интереснее всего придумано начало – зрители ходят по фойе первого этажа, где повсюду на полу в странных позах лежат люди , будто после газовой атаки или еще чего-то. Это странное и сильное ощущение. Потом все идут в зал, 14 музыкантов (хоровой ансамбль Intrada,) и два чтеца (Полина Гришина (вдова прекрасного актера Казимира Лиске частично со своими записями) и Александр Пронькин – за Плиния), которые читают с айфонов и все сидят на высоком подиуме. И дальше идет чтение с постепенным развитием звука – звона, скрипа, голосов и др. От Плиния тут – сыпящийся сверху на чтецов песок. Струйкой, но постепенно сильно засыпающий их. Текст одновременно про катастрофу и любовный – про потерю. Определяется это как «сценическая кантата для 14 певцов, двух чтецов, перкуссии и телеграфного ключа», а ключ потому, что там дневник Веры переложен на азбуку Морзе. По музыке очень интересно. 

4-го пошла в Басманный суд, на очередную апелляцию. Оставлю тут то, что написала в фб. 

Без изменений. На этих судах так невыносимо душит бессилие именно из-за масштаба цинизма, который просто не укладывается в голове. С обвинениями можно было бы спорить, считать их ложными, выдуманными, возражать, но ведь их нет. Вообще ноль. Вот в прошлый раз адвокат Леши Карпинская говорила: нам в папке с доказательствами обвинения выдали документацию о том, что деньги на Платформу Минкульт перечислил. Ок, перечислил, но это же не говорит о том, что они украдены? В этот раз она говорит: в папке с новыми доказательствами обвинения есть письмо Малобродского к Серебренникову, где он предлагает быть совместителем и просит увеличить зарплату. Можно было бы говорить, что в таких разговорах с работодателем тоже нет криминала, но мы нашли в почте ответное письмо, где Кирилл говорит, что невозможно ни совместительство, ни увеличение зарплаты. То есть этого просто не было. Карпинская говорит: на каком основании у Малобродского иная мера пресечения, чем у других по этому делу? почему он пол года сидит в тюрьме, хотя обвинение, по которому его сажали (что не было "Сна в летнюю ночь"), уже не фигурирует? Почему нам приносят папки с новыми обвинениями за 10 минут до суда, когда мы не можем успеть их прочесть? Следователи не отвечают ни на один конкретный вопрос и на одной ноте бормочут как органчики: время прочесть было, основания для тюрьмы есть, доказательств достаточно.
Масляевой сегодня не было, и видно, что вслед за Лешей и Карпинской Кирилл, Юра и их адвокаты тоже становятся бойцами. Юра сегодня сказал: "Я знаю, почему мы все под арестом: чтобы у нас не было возможности что-то узнать друг о друге. Но я прочел в документах, что оказывается другим говорили, что я их обвинял. Так и мне говорили, что на меня давали показания. Это ложь, я никого не оговаривал. Нас держат по-одному, чтобы лгать про оговоры и заставить оговорить других". И Кирилл сказал: "у меня сегодня счастливый день, я узнал, что человек, с которым я работал, не оговаривал меня".
Слезы душат.

Потом улетела в Тель-Авив и 6-го декабря уже начался очередной International Exposure. Так захватывающе интересно, как в самый первый раз, мне уже не было, я уже многих знаю, представляю, что они могут и скучаю на слабых, которые были интересны только по-первости. Но любопытное было и для меня самое лучшее из не виденного – новая (старая) Ясмин Годдер. Написала об этом для журнала Театр - http://oteatre.info/na-stsene-kak-na-vojne, но все равно оставлю тут куски, которые писала по ходу, они почти все вошли в текст, кроме спектакля Ноа Шадур.

8-го - Сегодня на International Exposure почему-то показывали старый спектакль Наарина "Камуйот", который он сделал еще в 2003-м для Молодого ансамбля и все время обновляет. (Молодой ансамбль работает чем-то вроде студии при театре). Это детский спектакль, который они в школах в спортивных залах играют для подростков. Я его уже пару раз видела, очень люблю, но идти не собиралась, пошла только потому, что потом обещали встречу с Наарином. Но вот после общего удрученного состояния (как-то мне в этот раз почти ничего не нравится), посмотреть его опять было просто счастье - все вопросы отпадают, голова проясняется, становится весело и сразу видишь, как буквально все спектакли тут из него растут - и по ритму, и по построению, и по словарю, и по общению с людьми. Но никого и сравнить нельзя - гений. А как дети и взрослые, которых вытаскивают на сцену, счастливы! Наарин говорил потом: дети себя по-разному ведут на спектакле,но конфликты у них бывают только с учителями. Мы просим, чтобы их не трогали - актеры сами разберутся.
Тут съемка 2012-го года, ансамбль уже весь сменился, а из этих многих узнаю, они уже в основном составе Батшевы. Такие прекрасные. https://www.youtube.com/watch?v=__VVKBqCvGk 

9-го- на International Exposure в Тель-Авиве посмотрела Two Playful Pink Ясмин Годдер – это ее работа 2003 года на каком-то семинаре, которую она поставила сейчас заново на двух отличных танцовщиц – Дор Франк и Франческу Фоскарини. Не знаю, как она себе определила сюжет, но для меня – это две девочки-подростка, оказавшиеся дома одни. Уже не дети и еще не женщины – дурачатся, танцуют, валяются, переодеваются, как будто все время представляя себе публику, а то вроде перед зеркалом, или вообще в самозабвении и упоении собой. Какими они хотят быть в глазах ровесников-одноклассников, какими в глазах восхищенной публики, если вдруг они актрисы или певицы на концерте. Одна красотка, другая смешная, одна посильнее, другая за ней повторяет - характеры разные, но есть общее желание играть, превратиться в другую, а вместе с тем подростковая моторность не дает остановиться. Все через движение. То явно повторяют то, что видели в кино – обольстительные женщины, вамп, а то, что подглядели в чем-то вроде секс-видео – неумело, смешно и трогательно. Оглаживают себя, раздвигают ноги. Кривляются, валяют дурака, завязывают волосы на лице, строят рожи и строят глазки. Три части. Сначала они скачут в юбочках и кофточках с пояском, вторая часть – сменили кофточки, скинули юбки, скачут в трусах, к черту официоз, как школьную форму. И третья часть – снова юбки, теперь без маек но в телесных лифчиках с большими подложными грудями – из маминого шкафа? Из бордельного арсенала? Взрослая грудь их волнует, они все время трогают, показывают ее, а в финале кружатся, незаметно сняв лифчики, но задрав юбки и зажав в зубах подол, прикрывая собственную голую маленькую грудь – страшно совсем обнажиться. Тут все невероятно узнаваемо - интерес к собственному телу и страх его, тревога, волнение, попытка понять себя и тело, но при этом полная зависимость от того, как «следует», от виденного - способов поведения с телом, его женской презентации. Вообще удивительно, что совсем нет ощущения затверженного рисунка, все выглядит непосредственно и спонтанно. Очень себе представляю такое кино про девочек, но там еще был бы и текст, какие-то игры с телефоном и видеосъемка друг друга, звонки знакомым мальчикам хором и наперебой и тут тоже реплики, копирующие кого-то. http://www.yasmeengodder.com/media/uploads/works/two_playful_pink/Two%20Plaful%20Pink%20video%20tease%20WEB%20OPTIMIZED.mp4

Предпоследний спектакль фестиваля поставила Ноа Шадур для  Inbal Dance Theater -  Suddenly We Were All Alonе. Я у Шадур видела несколько спектаклей, она известная, но мне как-то не слишком нравилась. Этот получился интересным и прежде всего по тому как она компонует, как строит группы и разрежения, синхронность и отдельность, такой ритм тел на фоне белой стены. И пару раз эпизоды, как человек перебирается с одного на другого, не касаясь пола вдоль всей стены, а танцоры перемещаются все дальше, выстраиваясь в интересные композиции на фоне стены. Было интересно

https://www.youtube.com/watch?v=jassPbUCjfc&feature=youtu.be 

Dance Exposure закрыли последней премьерой милой и любимой компании Inbal Pinto & Avshalom Pollak под названием ICETREE - как всегда такой танц-театр (даже немножко теневого театра и анимаци) сентиментальный и смешной, с нелепыми полуцирковыми персонажами и абсурдными ситуациями. Старик с чемоданом, три эфирные девушки-куколки в белом и три удивленных скособоченных мужчины как будто на утреннем солнечном вокзале. И как им соединиться - непонятно. Мужчины с интересом прислушиваются к маршевым звукам и кажется уходят на войну. А в следующей, темной, вечерней части - танец стульев, появляются две решительные женщины в черном, а куколок уже нет. И все под такой музыкальный компот со старыми танго (кажется на польском), маршами и много чем еще. Вот бывает такое: смотришь и все время улыбаешься. Тут для контемпорари это скорее редкость, все очень серьезные и про серьезное. Хотя и тут в анамнезе невеселое - войну и конфликты все держат в уме. Вот это первый трейлер - https://www.youtube.com/watch?v=d_ehTWaCtnY 

Вот второй https://www.youtube.com/watch?v=zNRrUF_dY3Y 

12-го сразу после танцевальной «выставки» полетела в Рим на вручение премии «Европа-театру». После этого написала опять в «Театр», но пока не вышло оставлю, что писала по ходу. 

Обычно тут показывают спектакли лауреатов, в этот раз большинство лауреатов какие-то очень тухлые (обычное в таких случаях лоббирование своих) и спектакли привезли не все, вот, например, у Серебренникова так и не привезли «Мертвые души», хотя собирались, и от Папаиоанну тоже не было ничего. Зато показали несколько спектаклей-«возвращений» прошлых лауреатов и это было ужасно. Особенно два шекспировских итальянских спектакля-близнеца:  у Корсетти «Король Лир» и у Штайна «Ричард II» -  тягомотина с плохими артистами. И итальянский же «Гамлет-машина» Уилсона, это повтор очень старой постановки 86-го года со студентами, так что выглядит очень знакомым. Все как обычно – силуэты, цветные экраны, гримы, синий свет на лица, всегдашняя эффектность, а действие строится как пластически почти полный повтор одного и того же кажется 4 (или 5?) раз, только всю декорацию они каждый раз разворачивают по 90 градусов так, будто вертится поворотный круг и зрители видят действие с другой точки. И еще из «молодых» (то есть лауреатов премии «новая театральная реальность», как Серебренников) показали спектакль некоего итальянца Алессандро Шиаррони, о котором говорили, что это физический театр, но выглядело это бессмысленное зрелище под названием “untitled_” как репетиция четырех посредственных жонглеров булавами. Единственное, что пока было любопытного, это спектакль «Грязь» эстонского театра NO99, то есть Тийта Оясоо и Эне-Лииз Семпер, у которых я раньше видела много хорошего. Сцену отделили от зала стеклянным забором, а за забором, когда мы вошли в зал 9 актеров вовсю танцевали по щиколотку в полужидкой грязи и брызги летели в стекло и на стены. Потом грязь и в зал перелетала через стекло, так что посреди спектакля с первого ряда нам пришлось драпануть. Действие идет почти без текста, но на диком напряжении между персонажами, из которых 3 женщины  (одна в возрасте матери и две молодых) и 6 относительно молодых мужчин. Сюжета нет, есть какая-то всеобщая вражда на расстоянии, время от времени искра вспыхивает то между одними, то между другими: между мужчиной и женщиной, между мужчинами, между старшей и младшей женщиной, физически все тоже очень напряженно: отвратительное насилие над женщинами, драки между мужчинами, все падают в грязь всем телом, лицом, очень скоро все грязные и мокрые с головы до ног. И совершенно ясно, что это снова спектакль о себе, о стране, о любви и гордости за собственную грязь и нежелании из нее выбраться. И в финале все лежат в этой грязи на спине и болтают ногами-руками, как жуки, которые не могут перевернуться, а одна  женщина говорит: «я ухожу, кто со мной? И все так же валяясь: «чуть позже уйду». И потом: «Я передумала, остаюсь». Смешно и как-то ужасно грустно. 

Сюзанн Кеннеди показала спектакль из Мюнхенского Каммершпиле «Девственницы самоубийцы» по роману Евгенидиса. Ослепительная картинка с порталом из мелькающих экранов и сияющих лампочек, где актеры-мужчины, одетые в маски, платьица и веночки кукольных девочек, мрачно и почти неподвижно ведут рассказ о подростках-самоубийцах из американской семьи. Иконостас экранов с каким-то хоум-видео, кривляющимися девчонками, и видами природы и компьютерными персонажами, и стоящий по центру стеклянный гроб с голым женским телом, отсылают нас к какой-то новой религии, основанной на масскульте, а сам спектакль своим заунывным тоном и машинными голосами, похож на отправление ритуала. 

Яэль Ронен, израильтянка, дочь бывшего худрука театра Габима, последние пять лет работает в берлинском театре Максима Горького, откуда и привезена в Рим ее постановка «Армия цыган». Идею этого спектакля принесли сестры Сандра и Симонида Селимович, цыганки, родившиеся в Сербии, и в детстве с родителями эмигрировавшие в Австрию. Теперь обе они – актрисы независимого театра, рэп-исполнительницы и активистки цыганского феминистского движения. Яэль Ронен им очень подошла, поскольку сделала себе имя на театре остросоциальных, политических и прочих протестных сюжетов, к тому же она не только режиссер, но и драматург в своих постановках. Критики ее ценят за то, что свои весьма декларативные сочинения она превращает в шоу, где много музыки, пения, танцев и юмора, то есть боевой заряд оказывается во вполне симпатичной развлекательной упаковке и не отталкивает обычных зрителей. Самое интересное в «Армии цыган» - то, что для нее подобран цыганский актерский состав из разных стран, главным образом цыган-гаджо, тех, что живут оседлой жизнью, отошли от цыганской кочевой культуры, но не забыли о своей крови. Или им не дают забыть. И спектакль в манере документального театра дает нам возможность услышать их настоящие имена и узнать их истории. Спектакль ведет высоченный бородатый швед в открытом платье дивы и на каблуках, он говорит, что он гей и представляет каждого из актеров, появляющихся на сцене в костюмах, словно из травести-шоу – полуголых, в блестках и на каблуках независимо от пола. Лесбиянка, феминистка, турок, мусульманин, израильтянка, мать-одиночка, гей, би и так далее. В сущности, все здесь меньшинства и всех зовет под свои знамена Армия цыган. Один из первых сюжетов, в рассказах героев отвечает на вопрос: чего ты стыдишься? «У меня толстые ляжки», говорит одна актриса - («это у тебя толстые? Посмотри на мои», - подбегает, тряся ляжками, другая), «у меня второй подбородок», - смущается красивый молодой турок,  нос был проблемой цыганского активиста родом из Косово, «в детстве я стеснялся того, что был очень длинный и тощий», - говорит швед. «Мы были очень бедные и нам приходилось подбирать нераспроданные брошенные продукты», «а меня родители заставляли просить в долг еду в магазине и каждый раз говорили, что это в последний раз», «родители экономили воду, у нас не было проточной и я все время ходил грязный». Стыдятся прежде всего своего тела и бедности и в этом опять зрители могут к ним присоединиться. 

Герои рассказывают свои истории – истории унижения и дискриминации. «У меня в школе не знали, что я цыганка, - рассказывает голубоглазая британка, - я блондинка, мы жили в доме и мама преподавала. Но в школе я услышала о ненависти к кочевым цыганам и планах их изгнания и прибежала к маме: «Они хотят нас сжечь!». В России не видно явного протеста против «антицыганизма», который, конечно, тоже есть, поэтому во всех этих рассказах буквально открываются бездны. Страшно представить себе, что это происходит сегодня. Вместе с тем традиционное общество так же не принимает живущих по сегодняшним свободным законам, цыганку-лесбиянку, турка-гея и Армия цыган так же собирает всех бороться с предрассудками своего народа, как и с дискриминацией со стороны общества. Швед говорит: «Мне нравится со сцены сообщать, что я гей, но в жизни я не стану всем об этом рассказывать. По разным причинам, в частности, для безопасности». Потом прибавляет: «Мне нравится со сцены сообщать, что я цыган, но в жизни я не стану всем об этом рассказывать. По разным причинам, в частности, для безопасности», когда он доходит до того, что «Мне нравится со сцены говорить, что я веган…», зал уже хохочет, снова чувствуя, что может присоединиться к цыганской армии меньшинств, которая, в сущности, объединяет всех. Актеры поют песни с рыдающими цыганскими руладами и строятся в отряды, обмотавшись патронташами. Ну а в финале по всем драматургическим законам следует последний вопрос всем – чем ты гордишься? И, конечно, оказывается, что у всех есть, чем гордиться. «Горжусь тем, что я, маленький турецкий мальчик, играю в театре и вот стою на сцене в Риме. И еще, что я смог ходить на этих каблуках». Вот ролик - http://www.gorki.de/de/roma-armee-fraktion 

Главное оформление спектакля – это живописный густо разрисованный фигурками и надписями занавес и анимация на нем, работы британца Дамиана Ле Баса \ Damian Le Bas, еще одного активиста «цыганской революции» в искусстве (после окончания спектакля объявили, что он умер прямо перед гастролями). Графика в примитивистском духе была очень эффектная, я посмотрела другие его картинки - и правда отличные. Относят его к Арт брют и Аутсайдерскому искусству, но, как ни назови. http://damianlebasartbrut.com/ 

(Comment on this)

Отчет за ноябрь 2017

Все, что не записала сразу, совершенно вылетает из памяти. Восстановлю хоть немного.  Ноябрь (даже немного раньше) начался с БФМ. Там было много хорошего – здорово, что удалось достать прелестный фильм открытия «Большой злой лис» Бенджамена Ренне и еще была большая удача с переводом, который получился очень смешным. Для меня был очень важный сюжет в программе док. анимации с двумя израильскими фильмами пары Гая и Нетты Димет, которые и сами приехали. «Потерянные в Тель-Авиве» про свою семью и «Центр «Холланд» в Тель-Авиве» про то, как родился их сына-аутист и каково им было это принять. Со вторым фильмом сделали показ для родителей таких детей и кроме ребят выступала израильский социальный работник. Важно было, что она сказала: у нас тоже все было очень тяжело. Началось с того, что начали об этом говорить и родители стали объединяться. Потом об этом стали говорить звезды. А потом и государству пришлось подключиться. И у вас то же будет. Звучало обнадеживающе, тем более, что родители уже объединяются и звездная история тоже на подходе. В короткометражных программах тоже было много хорошего, прекрасная Фабрика мультфильмов, где в этот раз были взрослые группы. В общем, было чем гордиться. Посреди него на два дня слетала в Красноярск на КРЯКК. Моим делом было только провести встречу с Галицким, а вообще там было много хорошего, люди, встречи, новая экспозиция КИЦ. Правда, спектакль «Икар» - чтение с оркестром – оказался неудачным выбором, какой-то фантастической подростковой фигней. Но он, к счастью, был коротким. 

БФМ шел до 6-го, а 8-го открылся спектаклем “Проект необычных погодных явлений» цюрихской компании Bernetta Theaterproduktionen и режиссера Тома Луца. В общем, милое, чудаковатое и необязательное зрелище, но остроумно придуманное. Луц взял за основу книжку про редкие и необъяснимые погодные явления и выпустил на сцену трех музыкантов и певицу, которые как будто ведут научные споры, а вместе с тем играют, поют и строят на сцене что-то непонятное с помощью всякой старой звуковой аппаратуры. В конце сцена, затянутая дымом, с плавающими вверху шарами на ниточках, выглядит очень красиво. https://vimeo.com/198184647 

На следующий день дошла до  Сутина и Климта с Шиле в Пушкинском.

Начала с любимого Сутина. Есть в Тель-Авивском музее его портрет мальчика в желтой шляпе с тонкой кривой шейкой, на который я каждый раз хожу смотреть. А тут - два больших зала: вот этот страшный ад куриц, скорбное мясо, распятые туши, кричащие селедки и невероятные портреты, перед каждым хочется плакать от жалости. И еще добавили источников и последователей, я вообще все такие прямые сравнения не очень люблю, но тут просто спасибо за то, что. Особенно за Бэкона. Но вот я в первый раз в жизни решила взять аудиогид - а вдруг что-то интересное расскажут? А там как затянули про эти прекрасные кривые рожи невыносимо задушевным голосом что-то про "вереницы образов" - даже до второго не дотянула. Все-таки это зло. Хотя экскурсоводшу потом на Шиле слыхала с группой теток еще невыносимее - просто сплетни у подъезда.

Ну, собственно, потом пошла в здание, где графика Климта и Шиле из Альбертины. Климт как-то мне сейчас не так пошел, а от Шиле оторваться невозможно и линия такая уверенная, будто его рукой кто-то водит - и секс, и болезненность, и красота. Но вот о чем же я думаю, черт бы его побрал, разглядывая эти невероятные рисунки и слушая по углам рассказы экскурсоводов о том, как Шиле в 22 года посадили на месяц в тюрьму не то за растление, не то за порнографию, которая считалась несомненной, чем он был особенно поражен. Про этот чертов носок на причинном месте в спектакле брусникинцев и сетования коллег и министра о том, "знают ли родители, чему их там учат". Знала ли мама Шиле о том, чем он занимается и знает ли Антонова, что там у нее в музее понавешено. Так и до публичного дома недалеко, как говорится. (Сейчас уже не сразу вспомнишь, что это было, а речь шла о студенческих спектаклях в Щуке, где брусникинцы играли что-то о дадаистах и один из ребят выходил в чем-то провокационном голым с носком на причинном месте, а Поглазов довольно грубо это дело оборвал и потом на обсуждении страшно ругался, даже до министра дошло и он заволновался). 

Потом в Электротеатре было открытие трехканальной видеоинсталляции «Тающий апокалипсис», где на трех экранах Геббельс, Терзопулос и Кастеллуччи беседовали с Юханановым как бы о творчестве, одновременно рисуя водой на каменной доске. След исчезал и об этом же были разговоры с режиссерами. Повод мне показался странноватым, но послушать было интересно, особенно Геббельса, на которого вообще приятно смотреть. Ну и Кастеллуччи, конечно, хитрец.

10го пошла на « Шекспира» Жени Кулагина в Гоголь-центре. Спектакль танцевальный, вернее, пластический, смесь мотивов из самых знаменитых пьес. Ребята для драматических – очень хорошо подготовлены и работают с полной отдачей, но, конечно, не танцоры и лучшие моменты те, где есть драматические элементы. Для меня лучшая сцена -  "Роды Гертруды", где она подряд рожает чуть ли не десятерых мужчин, как кошка, и они буквально раздирают ее, вылезая. Но самое сильное - то, как этот театр держится вместе в трудную минуту, как мобилизуется. Когда на поклоны все выходят в футболках "Свободу режиссеру" с портретом Серебренникова. 

11го -  сходила в ЦИМ на спектакль Стадникова "Родина", заявленный, как что-то невероятное и масштабное. И действительно масштаб есть, хотя есть и дикая избыточность, ну и вообще оставляет миллион вопросов, в первую очередь по композиции, в которой чего только нет. Очень любопытно придумано пространство – такой зиккурат с рядами зрителей по всем четырем сторонам этажами (в некотором смысле сидишь на мавзолее), а действие происходит вокруг по периметру зала и на верхней площадке, то есть так, что всегда большинству зрителей его не видно. К тому же еще и постоянно темно, так что не понимаешь как следует кто говорит даже если он \она стоит перед тобой. А когда стоят сверху на свету, то можно, конечно, вывернуть шею и увидеть, если актер прямо над тобой, но долго сидеть так неудобно. В общем, поскольку все с микрофонами и действия особенно нет, то это скорее радиотеатр. Ну, ок. В первом действии участвовали обещанные 48 блондинок (впрочем, девушки вовсе не все были блондинками, но «хто вам считает») отчего и главным элементом декорации была и монструозная русая коса, подвешенная над зиккуратом (сценографию делал Каждан). А по стенам зала - плакаты с высказываниями участников. Скорее ради красоты листочков, чем ради самих высказываний. В первом действии была заявлена музыкальная пьеса (композитор Власик), которая строилась из машрировки и хлопков всех этих девушек, но самым интересным для меня было чтение стенограммы заседания Российского футбольного союза в 14-м году сразу после Крыма, причем практически всех мужчин читали девушки, ну и вообще это документ эпохи, конечно. Первая часть шла час с чем-то, а вот вторая – под три и это было для меня еще интереснее по материалу: сюжет - как Сталин очищал партию от конкурентов и в первую очередь от Троцкого, большей частью по стенограммам. И вот эти гигантские стенограммы речей, которые читали девочки, в таком очищенном виде слушать было ужасно увлекательно, хотя дико жаль, что мы их почти не видели, как ни выворачивали шеи. И читали большей частью просто отлично (Троцкий, правда, уныло и неубедительно мямлил). Несмотря на то, что все это шло больше четырех часов в таком странном режиме, народ, как мне показалось, не уходил, хотя время от времени выпадал из действия. Ну и отличным был финал – с зиккурата дважды подряд послевоенную роль насчет руководящей роли русского народу читали два Сталина и после этого все актеры, стоящие по периметру, начинали аплодировать. Вроде бы Сталину и поэтому зрителям как-то неловко было присоединяться, кое-кто вяло похлопал, а потом стало ясно, что эти нескончаемые аплодисменты так и будут длиться, пока все не уйдут, так что зрители стали по тихому уходить. И я уже внизу слышала, что актеры все хлопают.

Потом позвали на фестиваль Context Дианы Вишневой, посмотреть генералки. Поняла, что это не для меня – когда без костюмов и в пол ноги – я ничего не понимаю. Могу только сказать, что вечер молодых хореографов, который я посмотрела в их настоящем виде – разочаровал, все выглядело скучно и вяло. А вот «Нижинский» Гекке даже в таком виде производил впечатление - завидую тем, кто пошел вечером на сам спектакль. Я видела балеты Гекке до того всего раз (в NDT на Патти Смит, кажется, назывался "Тонкая кожа"), помню ту же гротескную истеричность, до тремора, сто движений на такт, отчего тут все становятся похожи на каких-то угловатых и трепещущих птиц. И ещё такой звук от машущей в микрофон рубашки, как хлопанья крыльев птицы, залетевшей в клетку. И крики Нижинского - Росарио Герра - тоже какие-то чаячьи. А Дягилев - Давид Родригез - кот. Нерв такой, что выходишь и сам весь дрожишь.

В Практике посмотрела спектакль кудряшовцев «Гипнос», поставил Глушков. Загадочное для меня произведение – полупластическое (но что к чему и зачем – невнятно), полудраматическое, во всяком случае люди какие-то слова иногда говорят и много работают с предметами. Претендуют на абсурдность, но никакой игры ума, парадоксов не видно, одна невнятица. Причем, зал полон друзей студентов, очень радующихся каждому слову и жесту, отчего чувствуешь себя окончательно чужим на этом празднике. 

В Маяковке – сцене на Сретенке – посмотрела «Человека, который принял жену за шляпу» Оливера Сакса в постановке Никиты Кобелева – давно собиралась. Очень, конечно, интересный материал – документация интересных психических расстройств, Кобелев сделал спектакль с экраном, где идет видео, и маленьким живым оркестриком, в котором играют те же ребята, что и на сцене и все постоянно сменяют роли. Благодаря самим историям все смотрится очень увлекательно, хоть и два действия, 11 сюжетов и почти три часа, но зрители все время включены. Но мне было ужасно обидно, что при таких замечательных возможностях сыграть яркие и точные характеры, поиграть с деталями – актеры играют скучно, банально и прямолинейно. Одна радость – Палагушкина – обаятельная, все время разная – не узнать, живая. Кажестя, у нее было три роли и все хорошие. 

С 16го  ходила в Октябрь на документальную кинопрограмму фестиваля NET «Последний год Фольксбюне». Первый вечер был вообще про эту историю, что знаменитый театр, где ставили многие прекрасные режиссеры и которым  уже 25 лет руководил великий и ужасный Касторф, вдруг раз – и перестал существовать. Осталась пустая площадка – скорлупа от театра. В Москву приехал молодой драматург Касторфа Себастьян Кайзер и немного рассказывал о том, как это произошло. И главное его чувство было не гнев, а изумление. Он сказал, что вообще-то решение о том, что теперь в Фольксбюне будет нечто совсем другое (назначили какого-то бельгийского арт-куратора, у которого пока нет никакой программы) принял один человек, приглашенный мэром на должность культурного советника – человек, который буквально только что начал заниматься политикой и никакого отношения к культуре до того не имел. А теперь этого человека на этом месте уже нет, но изменить ничего нельзя, как бы этого ни хотел человек, который на этом месте сидит сейчас, а также 40 тысяч зрителей и деятелей культуры, написавшие письма протеста. Договор-то подписан. И все время только и думаешь о том, какой удивительный сейчас период временщиков. Пришел – сломал – исчез. Никто за это время не запомнил ни лица его, ни имени, так что даже славы Герострата не заслужил. А сломанного не вернешь. Ни дела, ни судеб человеческих. 

Посмотрели два спектакля целиком. Сначала  Кристоф Марталер «Смешанные лица. Знакомые чувства». Потом Герберт Фритч «Пфуш». И что  Марталер, что Фритч - это клоунада. Фритч - отдельная история, а вот про Марталера я все время думаю: вот у нас , если клоунский театр, то все обязательно пучат глаза, к тому же один хромой, у другого тик, а третий шепелявит. А с такими лицами и реакциями, как у Марталера, можно любую драму играть или Чехова. Вообще все по-другому работает. 

https://vimeo.com/203828531 В  «Пфуше», конечно, и визжат, и глаза пучат и беспроигрышное одевание мужчин в женские платья, но вообще этот спектакль все больше про картинку и ритм. Та часть, где все колотят по  десяти пианинам -  просто бешеный. А вообще это, конечно, радость незамутненная. И сам он умник, саркастический, как англичанин. Тоже приехал и после спектакля разговаривал со зрителями. https://vimeo.com/214378207  В последний день показывали фрагменты «Фауста» - последний большой спектакль Касторфа, но я спутала время и опоздала, увидела только финал. Ужасно жалко, по финалу было видно, что там все очень круто. Потом написала для Ведомостей про показы https://www.vedomosti.ru/lifestyle/articles/2017/11/22/742629-novii-evropeiskii-teatr 

20го  Сходила в кино на «Аритмию» Хлебникова. В зале на 10 человек с диванами я была одна – прекрасное ощущение. Кино хорошее, Яценко с Горбачевой вообще прекрасные, хотя все не то и не так, как я ожидала по рассказам и, конечно, бесчеловечность советской медицины вместе с ее гениями встает тут в полный рост. 

В Электротеатре посмотрела «Прозу» Раннева – и опера его, и постановка. Невероятно крутая и сложно придуманная с феерическим оформлением Марины Алексеевой. Я все время думаю, что надо бы ее посмотреть еще раз, так много там слоев (в буквальном смысле, поскольку там сцену от зала отделяют два полупрозрачных зеркальных экрана), отражений и просвечиваний, уверена, что многого не увидела. Как сквозь "Жениха" Мамлеева, текст которого мы только читаем в бабблах среди коллажа-анимации, постоянно несущегося по экрану-зеркалу, мы слышим саму оперу. Но она сама - по чеховской "Степи" (хотя это совсем неразличимый текст, в нем ничего не успеваешь уловить кроме «Егорушки»). Причем, ансамбль N"Caged поет "Степь", а играет в своих тоже просвечивающих сквозь темное стекло живых картинах - именно "Жениха". И то, как периодически отражаются в зеркалах девушки из хора с книгами в руках, вписываясь в коллажи, а потом просвечивают сквозь них уже какие-то дикие похоронные интерьеры с гробовыми венками, тоже производит странное ощущение раздвоения, растроения. В общем, коротко это не опишешь. И музыка на высоких пронзительных нотах невозможным образом тянет и тянет нервы. Музыку я оценивать не умею, а по визуальной части это невероятно круто, и для Марины, видео-интерьеры которой я очень люблю, это какой-то совершенно новый этап. 

21 – сходила на Мураками в Гараж – выставка «Будет ласковый дождь». Все это производит впечатление дикой и разнузданной попсы пока не посмотришь посреди всех этих ослепительных картинок с грибочками и черепами – фотографий после ядерного взрыва. Рядом с которыми разноцветные черепа перестают казаться такими веселенькими. Хотя и веселье есть, как заклинание и преодоление смерти. 

Вечером пошла на «Martin Luther Propagandapiece» швейцарского режиссера Бориса Никитина на фестивале НЕТ. Вот почему-то совсем мимо меня прошел этот спектакль. Хотя вроде бы хороший актер, внятно излагает. Я обычно люблю это – концептуальный стенд ап, где есть ощущение, что человек думает, а не просто рассказывает байки. Обещали образец пропагандистского выступления, урок манипуляции, а вот не сработало (в смысле на меня, восторгавшихся тоже видела). Начинает, вроде бы с интересной мысли про Фому неверующего. Что, мол, написано, будто он говорит, что не поверит в воскресшего Христа, пока сам не вложит пальцы в его раны. И когда ему уже предлагается вложить, тут же говорит, что верит. И, мол, там пропуск – не сказано, что попробовал. А значит, понял, что важнее поверить, чем проверить, а факты исключают веру. Ну, ок. Но дальше у меня было ощущение, что мысль спектакля движется беспорядочно, артист говорит то об одном, то о другом, что-то интересно, что-то нет, но не вижу ясной логики, а может быть просто от этой интонации почему-то выпадаю. Актер раздевается до трусов, на заднем плане поет хор ШДИ какие-то религиозные песнопения и тут вдруг актер доходит до крещендо: любите друг друга, скажите соседу, что вы его любите и пр. Для меня это было как-то неподготовлено, поэтому тоже неубедительно, ни желания признаться соседу, ни протеста против манпуляций у меня не было, поскольку я вообще их не ощутила. В общем, почему-то оказалось, что я не адресат. Обыдно, да?

22 – утром сходила на расхваленный анимационный полный «С любовью, Винсент» - ужасная фигня оказалась. То есть ничего, кроме того, чтобы порисовать в духе Ван Гога, что сейчас даже компьютер делает, и вялого, ничем не закончившегося детектива с вопросом, не была ли его смерть убийством – не придумали.

 Вечером – пошла на Эль Лисицкого в Еврейский музей, а потом еще сходила на вторую часть в Новую Третьяковку. И как это он с таким авангардизмом умудрился собственной смертью умереть, хоть и ранней?

23го  в школе Райкина посмотрела вербатим про больных лейкемией «Среди нас», поставил, кажется, Кузичев, курс Гинкаса и Тополянского. Впечатление произвело унылое. Набрали интервью у больных и кое-что у медперсонала и раскидали по людям. Все какие-то одинаковые, интонации одинаковые и немного гопнические, никакой сложности, нестандартности, ярких характеров. И все на одной ноте: ничего, мол, все победим. А пафос режиссера: они, мол, такие же, как мы. Небогато. А то, видимо, все думали, что с лейкозом все инопланетяне. 

29го сходила на «Нон фикшн» - большая радость всех повидать.

 Ну и “Наизусть” на фестивале NET-  невозможно обаятельного португальца Тьяго Родригеса (это национальный драматический театр королевы Марии II из Лиссабона). Закрученный вокруг темы памяти моноспектакль актера, который сам же автор текста и режиссер,. Он начинает с того, что вызывает на сцену, на которой стоят 10 стульев -  10 волонтеров, понимающих английский (поскольку перевод теперь будет у них за спиной). На моем спектакле народ просто ринулся бегом, причем, в основном совсем молодые. А дальше он говорит, что у них задача выучить наизусть одно стихотворение – и это должен быть 30-й сонет Шекспира. Он про память. Тьяго играет по-английски, говорят, что знает много языков. Он в майке, на которой спереди – портрет молодого Пастернака, а сзади – портрет неведомого мужчины, который потом оказывается кембриджским филологом Джорджем Стайнером, о котором будет идти речь. Он начинает с того, что как-то увидел телепередачу «Красота и утешение» с рассказом Джорджа Стайнера, который его поразил. Он нашел эту передачу в интернете и смотрел без конца, пока не выучил наизусть. Там Стейнер рассказывал такую фантастическую историю про съезд советских писателей в 37-м году. Мол, все было ужасно и вокруг Пастернака (который был красавцем под 2 метра) собрались друзья и говорили: тебя обязательно арестуют, выступишь ты или нет, но ты выступи. (это как в сказке повторялось дважды). И в последний день съезда Пастернак якобы вышел на трибуну и сказал: «30»! И весь зал встал и хором прочел 30-й сонет Шекспира, который перевел Пастернак так, что это конгениально Шекспиру и Пушкину. Ну и мол, то, что все помнят – убить нельзя, а Пастернака не арестовали. Рассказав эту историю, он тут же прибавил, что к нему в какой-то стране после спектакля подошла женщина и сказала, что Пастернак никогда не переводил 30-й сонет Шекспира. Проверил – действительно не переводил, так что здесь мы читаем перевод Маршака. Но я не лгу – я точно цитирую. Цитирую ложь. Дальше он рассказывал про свою бабушку-повара, которая в глубокой старости ушла в приют в своей же деревне. И о том, как она любила читать и просила его, когда умер дед, привозить ей книги. И он ей привозил массу книг в фруктовых ящиках, которые можно было засунуть под кровать. Вот эти ящики с книгами – единственное, что есть на сцене. И в верхних книгах, которые он время от времени сует в руки волонтерам, на разворотах крупно написаны какие-то имена, о которых речь. Например, имя бабушки – Кандида. Или Пастернак. Так вот бабушка когда ей было за 90, стала слепнуть и просила внука забрать все книги и выбрать ему одну, которую она выучит, чтобы помнить ее и читать мысленно и когда она будет слепая. И историю о своей бабушке он написал в письме Стейнеру, прося помочь с выбором. Ответа не было. И Тьяго выбрал для бабушки том сонетов Шекспира. И она была довольна, что успеет его выучить до слепоты. Рассказывая все это, Тьяго по ходу еще учил первые 4 строчки со всеми вместе, а потом с каждым из 10 – еще по одной, чтобы всего получилось 14, как в сонете. И только один однажды ошибся. А зал все помнил наизусть. И еще Тьяго рассказывает как нашел в книжках 451 по Фаренгейту – и читает кусок – тоже про сжигание книг и потом рассказывает, как из людей складываются книги. Каждый солдат одной. Отряды, батальоны книг. И рассказывает о маленьком Брэдбери, который каждый раз записывал по памяти любимую детскую передачу по радио. И сам сочинял их в выходные дни, когда передач по радио не было. И к чему-то еще упоминает Гитлера – какая у него была память, он рисовал венский ринг так точно, что даже в каждом доме было точное число окон. И про Надежду Мандельштам, которая звала в гости по 10 человек, с которыми разучивала по 10 стихотворений Мандельштама, а они потом несли это знание дальше. В общем, он то учит с волонтерами стихи, то рассказывает истории, то шутит. И все время говорит, как это важно, знать что-то наизусть. А потом рассказывает, что когда бабушке было 94, он решил, что привезет к ней на день рожденья 10 человек родственников, чтобы она с ними как Мандельштам разучила одно стихотворение. Она уже почти не видела, но все равно их не узнала, даже по голосу. Он спросил ее про выученные стихи. И она тоже не откликалась. А потом вдруг прочла 30-й сонет Шекспира. Удивительно, но на встрече после спектакля, он сказал, что это правда, так и было. Хотя вышло слишком уж литературно. Страшно любопытно, что у нас все больше всего привязались именно к неправдоподобию истории с Пастернаком – он сказал, что подозревал, что Стейнер много сочиняет и, хотя знатоки русской литературы везде находятся, но сама история всем очень нравится. Зато, например, немцам, не нравится история про Гитлера. Но он говорит, что дело не в этом, дело в самой передаче, том, как это происходит от одного к другому. И те люди, что сегодня выучили сонет Шекспира, стали немного другими, чем пришли. И он сам изменился. А в конце своим волонтерам он дал съесть облатки, на которых специально написан этот сонет. И вспоминал еще ситуации, где нужно было съесть выученное. Это было немного патетично, но очень трогательно. Он говорил, что по португальски – слово наизусть означает еще и декорировать и ему нравится это как бы декорирование своего внутреннего пространства. Как и by heart – то есть сердцем.

Маринка Давыдова на этой встрече вспоминала, как ей Боровский рассказывал, как он впервые узнал о Мейерхольде, о котором в это время не было никаких книг. От Варпаховского. Как знание об исчезнувшем театре передавалось от одного к другому. В некотором смысле таким образом мы в студенческие годы узнавали и о современном зарубежном театре, о котором у нас не было книг, только редкие видевшие рассказывали о нем и это было похоже на легенды и предания. 

(Comment on this)

Отчет за вторую половину октября

17-го с утра мы все были в суде, где слушалось дело о продлении меры пресечения для участников «дела Платформы» и c  этого макабра, не дождавшись конца, поехали на  Фабра – на Территории его труппа играла «Бельгийские правила\Бельгия правит». Мысли о «деле» ужасно мешали отдаться этому действу, которое, конечно, этой самой отдачи очень требует. И, судя по реакции зала, в Москве получило. Для меня в этом спектакле было много связанного с Горой Олимп, много сходных приемов, начиная с того, что это длинный спектакль, во время которого нет перерывов, но зрителям не возбраняется ходить туда-сюда (4 часа, лайт версия по сравнению с горой Олимп, но зрители почти не выходили, сидели, как пришитые), само построение действия, как чередование монологов и танцев и один и тот же главный персонаж – жовиальный толстяк, игравший Диониса в Горе – Эндрю Ван Остаде – тут тоже в центре. Плюс всякое провокативное с наготой и сцены специально построенные на изнеможение артистов – с прыжками, бегом, отжиманиями и пр., одновременно со скандированием текста – кажется зритель вместе с артистами завершает смотреть эти сцены в мыле.  Спектакль, как и Гора чрезмерен и иногда производит впечатление графоманства, но до тех пор, пока не сунешь нос в программку, где подробно прописан каждый эпизод – что это и из чего состоит, так что видна невероятная проработанность. Тогда перестаешь действие воспринимать, как чрезмерное. А тут еще, поскольку речь про Бельгию, о которой, как мудро предполагает Фабр, никто ничего не знает, в целой книжечке дается детальное объяснение, откуда пошел каждый из эпизодов – любимые здешние художники, традиции и привычки, стереотипы, карнавалы, исторические события, законы, особенности политики и т.д. Я не успела все это в начале прочесть, поэтому все время гадала, что это за бельгийская обсессия, связанная с голубями (маски-головы голубей во многих эпизодах), книжечка все разъяснила, история про любовь к голубятням и прочие на этот счет – ужасно симпатичные. Даже костюмы, среди которых есть невероятно эффектные, яркие, чистый шоу-бизнес, оказались связанными с историческими костюмами, о чем подробно рассказано. В общем, за эту книжечку с пояснениями, такую мощную фундированность, я Фабра  отдельно зауважала – он не хочет, чтобы хоть что-то воспринималось «вообще», типа просто красота и веселье, все имеет смысл и это очень круто. Правда, сами остановки на монологи не всегда увлекательны (хотя история про город Ипр, где впервые в войне использовали газ, который потом назвали ипритом – очень сильная), но лишь только зритель начинает утомляться - тут же начинается бешеное веселье. Спектакль получился понемногу обо всем, безумный, хаотический, но в целом дает вот это странное ощущение Бельгии – страны хитрых раздолбаев, где куча нелепых законов и запретов, но при этом все очень человечно, видимо, оттого, что она маленькая. И образ бельгийца, как ежа с мягким пузом. Финальные уже позитивные бельгийские правила, которые скандируют артисты-спортсмены и гимнастические упражнения с шуршащими флагами доводят зрителей просто до исступления, смотреть на этот прием было ужасно приятно. 

Во время «Территории» началась и наша очередная сессия культурных журналистов. Там мы тоже постарались увидеть как можно больше интересного. В Пушкинском музее сходили на большую выставку живущего в америке китайца Цай Гоцян – была перед входом огромная инсталляция из детских кроваток и деревьев, растущих прямо из них. Гора кроваток была такая огромная, что закрывала вход, это было впечатляюще. Внутри в главном зале он вырастил целое поле колосьев с «выбритым» в нем рисунком серпа и молота, а зеркальный потолок это отражал. А по стенам висела его монументальная «пороховая живопись» - пятна от сгоревшего цветного пороха и сквозь это проступают негативами-трафаретами старые фотографии. Причем, русские – все это посвящено столетию революции. А в торце галереи показывали видео, какие он хотел сделать над Красной площадью тематические фейерверки, иногда довольно страшные, черные (вроде гигантского черного квадрата в воздухе). Ему, конечно, не дали, кого волнует какая-то американская звезда со своим порохом. И еще были всякие очень эффектные видеодокументации. Кроме того (просто фиксирую), сходили в новую Третьяковку на отличную выставку тоже к 100-летию революции «Некто 1917» - о том, кто из русских художников что делал непосредственно в 1917-м году, очень умно разделенная по темам, с первостатейным набором художников, просто супер выборкой авангардистов и с полной очевидностью демонстрирующей, что мало кто из них понимал, что происходит, а многие просто старались не смотреть в окно. Еще там же сходили на Биеннале, которая выглядела не слишком увлекательной, хотя интересно было посмотреть лабиринт Бьорк с множеством VR клипов к последнему диску.

Тогда же на сессии с ребятами посмотрели в доке «Однушку в Измайлово», ее поставила по автобиографической пьесе Эмилии Казумовой Зарема Заудинова, много туда добавила своего и чужого в доковском духе, получилось про три судьбы кавказских девушек в Москве (одна из судеб, впрочем, в стихах, заказанных режиссером, которые читает сама поэтесса, - остается не слишком ясной, но явно трагической). Истории там в той или иной степени реальные, и есть эпизоды сильные по самому материалу, но документальным спектакль не выглядит, поскольку речь явно сочиненная и записанная, хоть и с попыткой присвоить. Потом ребята немного поговорили с создателями. 

21го -  опять на Территории пошла на спектакль (или его как-то иначе надо называть? Но по-моему, все-таки спектакль) «Все, что со мной рядом» аргентинца Фернандо Рубио. Под это дело отвели небольшой зал в ММОМА (тот же, где показывали Папаиоанну), были сеансы по 10 минут, набирали 10 зрителей, зачитывали им памятку, как себя следует вести (прошел к намеченной кровати, сел на нее, разулся, лег, укрылся одеялом, лежи, как бревно, не двигаясь, когда с тобой попрощались, вставай обувайся и сваливай) и запускали в комнату, где на 10 кроватях, как в спальне пионерлагеря лежали 10 актрис в пижамах. Я положенное проделала, актрису, которая лежала в постели со мной я не знаю, так что все было, как полагается. Конечно, самое сильное в этой истории – это именно ситуация нарушения комфортного расстояния до чужого человека, неожиданный контакт – дискомфортно и интересно. Но дальше начинается текст. Девушка у меня была очень милая, она говорила написанный текст, который мне казался довольно претенциозным и я никак не могла его отнести к себе, хотя он был написан так расплывчато, что, видимо, имелось в виду, что сейчас «вся жизнь пролетит у меня перед глазами», но ничего особенно не пролетало, просто было приятно смотреть на девушку, которая старалась все это говорить очень тихо и интимно (в других кроватях происходило то же) и даже иногда поглаживала меня по плечу или голове. Я естественно в такой ситуации улыбалась, девушка улыбалась мне в ответ, хотя на выходе мне дали текст, по которому было ясно, что она должна была быть печальна и даже вытирать слезы. Текст был типа «Ты проснулся, а мамы и папы не было. Рядом никого не было. Ты лежал в машине на заднем сиденье. Ты открыл глаза, сел, взглянул в окно» (наверное, это было переведено в женский род в моем случае). Ничего подобного я вспомнить не могу, да и машины у нас сроду не было. Так что текст этот скорее добавил мне отчуждения, а не наоборот. А один знакомый с моего же сеанса, рассказал, что начал хохотать и к нему присоединилась актриса, поглаживая его по лысине, хотя текст честно произносила все тот же. 

В тот же день, 21-го, вечером поехали со студентами на проект Территории «Живые пространства». В этот раз куратором был Волкострелов и спектакля было два. Один ставил Вартанов, как говорят, все происходило в наушниках (нарезка постперестроечного шума времени), пока автобус ехал по садовому кольцу. Мы пошли на «эскиз спектакля» «Червь» Лисовского, который происходил в автобусе, ехавшем по маршруту от Больницы МПС, то есть почти от моего дома – до улицы Кравченко (пр. Вернадского). В автобусе угрожающе стоял гроб, перед входом каждому давали пакетик с тремя штучками – нечто сладкое (круглая конфетка), нечто горькое (горошек перца) и нечто соленое (кусочек соленого арахиса). Во время поездки командовали, когда это класть в рот – просто потому, что лучше действовать по инструкции, чем без нее. Дорогая дальняя, пока ехали, все время по салону ходили актеры, каждый со своим сюжетом (Никита Щетинин, например, вылезал из гроба с рассказами о двух знакомых девушках, одна из которых делала карьеру, а другая была милая и радовалась жизни и рассуждал, которая из них счастливее). Вообще, центральным для меня был разговор о счастье, поскольку кроме актеров еще рядом с водителем сидел Сева и время от времени что-то произносил в микрофон, начинающееся со слов «Уважаемые пассажиры» и центральной его мыслью было то, что раз мы едем из Тушина на Вернадского, значит мы считаем, что на улице Кравченко мы будем счастливее. По-моему, это хорошая мысль. Одна из актрис говорила про разные подходы философов к счастью. И время от времени выходила из автобуса, а потом снова чудесным образом в нем появлялась. А сквозным мотивом было то, что автобус, как и всякий другой транспорт – это червь, который пожирает пространство, а мы в нем сидим. И поэтому еще одна из актрис все время произносила какие-то научные тексты про червей. Все это было довольно забавно, но для меня – менее интересно, чем Неявные воздействия и Волшебная страна, поскольку мы просто сидели и окружающий мир не вторгался в нашу жизнь, а все шло по заведенному. Разве что то, что мы ехали через весь город, видели, как в центре Москва сияла , а на окраинах не так,  и посреди дороги вдруг пошел первый снег и это точно было чудо. 

22 – пошла на Территории на Римини протокол. Спектакль «Наследие. Комнаты без людей» - такой классический спектакль Римини протокола без актеров. Но в этот раз самое главное, что он о смерти, вернее о подготовке к ней, а  людей, голоса которых мы слышим, большей частью уже нет. Я была готова к тому, что сейчас начну обливаться слезами, но этого совершенно не было и этот спектакль я скорее с интересом приняла к сведению, чем включилась.Пишут, что готовя «Наследие» в Лозанне (для театра Vidy-Lausanne), постановочная группа два года ездила по Швейцарии (стране где, в частности, разрешена эвтаназия), общаясь с врачами и сотрудниками похоронных бюро, юристами и неврологами, сотрудниками домов престарелых и священниками. У нас играли на Винзаводе и выстроен спектакль, как коридор, в котором толпятся ожидающие зрители с выходом в 8 крошечных комнат, рядом с каждой из которых написано имя героя, а над ней таймер красными цифрами отсчитывает, сколько минут и секунд осталось до того, как предыдущий сеанс закончится. Красный гаснет и двери раздвигаются, как в метро. Заходить можно в любую, помещается там в среднем человек по 5. Люди заходят и двери за ними закрываются. А на потолке коридора, над ожидающими, мигает огоньками карта мира, обозначая, сколько человек сейчас умирают. Хотя, честно говоря, такое ожидание скорее сбивает, чем настраивает, поскольку, если ты ждешь дольше, чем пару минут, сразу втыкаешься в телефон и отвлекаешься. Каждая из комнат сделана по-своему: офис, склад, гостиная, театр и др. и все, что мы видим - это и есть «наследие» тех людей, голоса которых звучат. Вещи, реально им принадлежавшие. Но тут опять же, даже в очень сентиментальной мне ничего не вздрогнуло.Истории такие: первой у меня была очень пожилая женщина, ее комната похожа на маленький театрик со стулом перед красным занавесом, а на стуле лежал ее теплый свитер и зрители сидели тремя рядами перед сценой. Ее голос рассказывал, что она больна рассеянным склерозом и страдает, говорила, что сын с ней поедет из Франции на эвтаназию в Швейцарию, вспоминала, как в юности любила петь, но актрисой не стала, а работала в офисе BMW, кажется секретаршей. Мы читаем субтитры с переводом над сценой. Говорит, что с мужем разошлась и вот теперь вы как будто увидите меня на сцене и там будет лежать мой свитер. Видимо, ей рассказали, как планируют обставить ее комнату и в этом тоже есть что-то ужасно грустное. Она поет хором с записью веселую песенку своего детства и луч света падает на стул со свитером. Для меня это была самая трогательная история. Вторая комната, вся уставленная коробками, принадлежит женщине, работавшей каким-то важным чином в организации, поддерживающей Африку (пишут, что экс-посол), видно, что женщина умная и жесткая. И вот теперь, планируя умереть, она рассказывает о том, как бессмысленны были все эти европейские фонды помощи и организовала свой фонд в поддержку африканских художников так, как считает нужным. Теперь в записи мы слышим ее голос и голос человека, который будет потом заниматься фондом, куда она вложила свои накопления. Как я поняла, она тоже планирует эвтаназию. Коробки можно открывать, там всякие папки с именами и работами художников. Это было интересно, но включиться было трудно, отвлекало чтение субтитров и покопаться в ящиках было сложно, а на первый взгляд казалось, что там собрано что-то случайное. Третья комната – совсем домашняя, с круглым столом под теплым абажуром, со скатертью, заваленной фотографиями. И среди фотографий лежат планшеты, на которых мы читаем перевод того, что говорит голос. Деталей не помню, только помню, что она рассказывала, что любит фотографировать и вот посмотрите мои фотографии, и еще, кажется, она работала на производстве, связанном с будильниками и говорит, что вот, мол, заведите на 5 минут  будильник на столе. А потом он звенит в тот момент, что надо уходить.В четвертой пустой комнатке, только с ветровкой на крючке на стенке, мы стоим вокруг экрана, утопленного в полу, мы слышим голос  джампера и видим как бы его глазами у себя под ногами то его ботинки, то небо над ним и под ним во время полета. По-видимому у него камера закреплена на голове.  Его самого мы так и не увидим, а он рассказывает о своих полетах, том, что у него есть жена и дочь и что он себя застраховал, так что если разобьётся, они не будут знать нужды. Он молодой и здоровый. После спектакля нам сказали, что он разбился. А потом я услышала, что вроде нет.Пятая комната похожа на номер с телевизором в гостинице, в ней еще нестарый человек, больной неизлечимой болезнью и приготовившийся к скорой смерти, наговаривает предсмертное письмо еще невзрослой дочке, с матерью которой он разошелся. Зрители сидят на большой кровати. На экране телевизора мы видим давнее видео с ним на реке в туристской обстановке – он не хочет показывать себя дочке немощным. Жилистый мужчина, живое интересное лицо. Он говорит, что оставил для дочери какой-то мелкий сувенир на память о себе – вот он лежит в ящике прикроватной тумбочки. Выдвигаем – лежит. Шестая комната похожа на офис, мы все – посетители, а на столе стоят таблички с женским и мужским именем. Это старики, муж и жена, которые когда-то консультировали бизнес. Старик был правоверным солдатом Вермахта, с тех пор поумнел и советует другим не давать собой манипулировать. Их дети с внуками уехали из Германии далеко (кажется, в Латинскую Америку), старики оставили для внуков в банке деньги на образование, которые они получат, если решат учиться в Германии (видимо, если не решат – не получат, так что в этом смысле жизнью своих родных старики продолжают управлять). У стола стоит кулер со стаканчиками, старики радушно предлагают попить. Кажется, вопрос их смерти тоже решенный.Седьмая дверь – дом мусульманина с ковриком, на который надо сесть, сняв обувь, а посредине стоит тарелка с лукумом. На экране телевизора - швейцарский турок, вполне еще крепкий мужчина, который планирует, как его тело после смерти вернется на родину в Турцию. Милый и радушный – предлагает есть лукум, говорит, что душновато и надо включить вентилятор (он тут же включается сам), но какое-то грустное ощущение от того, что вот он немолодой человек, живет в чужой стране много лет, но говорит по-немецки не очень и явно скучает. Это очень русская история и все время хочется спросить: зачем же он живет там, почему не вернется на родину? Ответ скорее всего будет понятный – тут у него сытая благополучная жизнь, тут он считает, что счастливее будут его дети и внуки, которые может уже ассимилировались, а может и нет и тогда не факт, что они ему за эмиграцию благодарны. В общем, старик рассказывает, как дорого в Цюрихе умереть, съемка показывает, как он идет в контору, где покупает гроб и саван, а потом едет аэропорт, показывает, как путешествуют на родину гробы, а по ходу рассказывает о себе.В последней для меня, восьмой, зрители садятся вокруг такого странного стола с перегородками и стеклами-экранами для каждого. С нами говорит  ученый, который работает с деменцией. Он не молод, но не старик, он говорит, что его собственная мать в деменции перестала его узнавать и говорит, что не хочет себе такого. Мы видим в стекле-экране его фотографии, а потом вдруг через систему зеркал – отражение, но почему-то не свое, а другого человека, сидящего за этим же столом, такой образ того, как изменишься ты и как перестанешь быть собой. И, конечно, фокус не в том, чтобы долго жить, а в том, чтобы остаться собой до смерти. И это производит впечатление. https://www.youtube.com/watch?v=XL18ToFuB44 

24 – сходили со студентами в Большой на «Альцину» Генделя в постановке Кети Митчелл – совместная постановка с фестивалем в Экс-ан-Провансе. Произвело сильнейшее впечатление. Никакого ее обычного мультимедиа не было,  и вот это отсутствие линейного восприятия работает не через экран-сцену, а через мультисцену – множество площадок, где что-то происходит одновременно, хотя все равно главное действие по Генделю в одном месте. Есть двухэтажный дом, где нижний этаж – комнаты во дворце волшебницы Альцины, причем посредине главная комната – то спальня, то зала, а по бокам от нее темные коморки, где живут-действуют старухи Альцина и ее сестра Моргана, одетые так же, как и молодые красотки. И вот этот серединный мир – царство сильных повелевающих женщин. А верхний этаж весь – это как бы лаборатория волшебницы с огромным аппаратом с транспортером, куда въезжают люди, а выезжают – чучела животных (в конце папа мальчика выехал обратным ходом). А как играют!  Альцина - Энгебретсон, когда совсем поняла, что Руджеро ее бросил, сначала упала без сил, потом вдруг вскочила, мол я не такая, чтобы меня бросали, я отомщу! - сбросила платье, хотела надеть что-то особенное и снова упала со стоном. И прямо завыла посреди арии. А потом встала и пошла совершенно одеревеневшая, на негнущихся ногах. Я сначала думала, что у Митчелл история про гендерные роли наоборот - слабые мужчины, сильные женщины, мужчины ноют и интригуют, женщины их практически насилуют и смеются: кого хочу, того люблю, да еще садо-мазо. И Руджеро - легкий, как кузнечик контртенор Дэвид Хансен, - то у одной под каблуком, то у другой, которая посильнее оказалась (Брадич - эдакая девушка Бонда в красном с пистолетом за резинкой чулка) и все доволен, все заливается как соловей (никогда таких не слышала). Но нет, не про роли, все сложнее. И как невозможно жалко в финале этих оставленных сильных женщин, ставших старухами и закрытых в стеклянные витрины, как чучела. Прямо с начала было понятно, что никакого хэппи энда, все будет плохо. И какая страшная машина для колдовства на втором этаже, вроде аэропортовской просветки, куда въезжают на ленте связанные люди, а выезжают с другой стороны чучела зверей. Страшно теперь летать. После спектакля обсуждали в фб спектакль, оказывается, можно было его принципиально по-разному понять. Особенно историю со старухами. Вот Маринка Давыдова считала, что там Альцина с Морганой старухи с самого начала, и это важнейшее исходное условие спектакля. А я – что  действовали только молодые, старость была где-то рядом, но включаться стала только, когда все стало рушиться. А к финалу молодых не стало. Скопирую для памяти о спектакле. Вот наши аргументы. Маринка:  «Я совершенно иначе все поняла. На волшебном острове старухи колдуют, ворожат, превращают себя в молодых, а всех, кто им не угоден, в зверушек. Отрываются, в общем. Здесь, на этом острове они чувствуют себя королевами. Но рано или поздно на одном отдельно взятом участке суши восторжествуют законы обычного мира, в котором старая женщина занимает низшее место в социально-гендерной иерархии. Она в этом эйджистском и маскулинном мире никому не нужна. Ее поместят в стеклянную витрину – сиди, не рыпайся! Митчелл сознательно строит все на перевертышах. В сказках зло воплощено в старых ведьмах, их уничтожают и их не жаль. В жизни старая женщина – это... ну понятно. И вот как-то раз на далеком острове старухи решили взять реванш. Отомстить маскулинному и эйджистскому миру. Их торжество продолжается недолго. Старый мир быстро опомнился и показал, кто на земле хозяин. И хотя старухи – суки, их в финале очень и очень жаль. Совершенно митчелловский посыл (она же феминистка с головы до ног). И совершенно пронзительный спектакль. Но он вот об этом, конечно».Я: « Для меня не так. Уход любви -это старость. Причём, когда все уже покачнулось, то любящий мужчина не видит ее старости даже, когда она уже для себя стала старухой, как Оронт целует старую Моргану, которую якобы не хочет мнимый Риччардо . Мораль не оцениваю, поскольку всех этот расклад устраивает. Там мощный момент, когда Руджеро поёт об увядании, а Брадаманта обнимает Моргану и танцует с ней. Вот тут эта витальная женщина понимает, что конец и лишается сил. И дальнейшие мольбы Морганы к Оронту уже совсем безнадежные»Марина: «Твое описание арии Руджеро про увядание (очень мощная сцена, да!), по-моему, никак не противоречит тому, что я написала. И потом у выдающегося спектакля (а этот спектакль именно таков) может быть множество разных смысловых обертонов, подтекстов и т.д. Так что в частностях ты права. там все это есть, конечно. А вот в целом, по-моему, не очень права. Митчелл никогда не поставила бы спектакль просто о том, что когда уходит любовь приходит старость. У западного художника, особенно такого, как она в конструкции спектакля всегда присутствует социальное измерение. Это для них как воздух. Они просто не мыслят вне этих категорий. Не умеют».Я: ну да, там конечно ужасно много тем и насчёт того, старость приходит, когда тебя не любят, это не главная, это просто я объясняю, почему считаю, что они не были изначально старухами. Конечно там сюжеты про власть, силу и слабость, принуждение и покорность, ну и гендерных много сюжетов, включая любовь, которая не зависит от пола. Моргана же тянется к Брадаманте и когда вполне поняла, что это женщина. Просто эта женщина ее не хочет, только жалеет. Ну и тд»А потом начался БФМ и театр на некоторое время закончился.

(Comment on this)

Отчет за первую половину октября

1-го днем пошла на французский спектакль на детском фестивале «Гаврош» - спектакль «Человек из Уса» - полуакробатический, полуклоунский, причем с таким невеселым, очень сосредоточенным, нервным и деловитым клоуном, почему-то в женском платье, его играет Камий Буатель. Главная часть спектакля – его борьба со стульями и кучей чего-то вроде складных деревянных козел, в которых он путается, раскидывает, складывает и пр. и все у него не получается, все нелепо, он буквально запутывается в собственных ногах, но продолжает добиваться результата со страшной целеустремленностью. Спектакль в целом довольно бессвязный, но каждый из внутренних сюжетов-аттракционов – отличный и дети все прекрасно ловят, хохочут, но провисы между ними довольно досадные и дети это тоже очень чувствуют начинают крутиться и ныть. Кстати в игре с этими деревяшками, особенно, когда он лезет на гору из них и уже понятно, что сверзится и прочее, многие дети вокруг меня прятали лица в мам и говорили боюсь-боюсь. За него то есть. А вы говорите, с эмпатией у них плохо. 

( Read more...Collapse )

(Comment on this)

август-сентябрь
Единственное, о чем стоит написать из августовских событий – это внезапная вылазка из Тель-Авива в Свияжск – знаменитый остров под Казанью, где Марина Разбежкина с помощью ребят из книжного магазина «Смена» устроила первый фестиваль дебютного док кино «Рудник» и позвала меня с Сандриком Родионовым и Женей Жирковой вести школу док анимации. Вообще все получилось как-то очень интимно-семейно, с отличной компанией, кино, правда, смотрела мало, поскольку все время сидели с нашими девочками и занимались. Удивительно, что что-то все же получилось сделать, а еще на закрытии показали предпремьеру оперы Саши Маноцкова «Сны Иакова или Страшно место», где на открытом воздухе юные певцы в белом пели тексты ветхозаветные, а еще документальные из когда-то бывшего на этом острове сумасшедшего дома – и пациентов, и персонала. В это время как раз садилось солнце и в финале все певцы по лестницам взбирались на крышу огромного куба (что это за здание я так и не поняла) так что мы смотрели на них снизу вверх и пели там на фоне закатного неба как ангелы, это было очень красиво.
5-го сентября полетела в Москву и тут же вечером пошла на выставку Пушка в «Розу Азора». На следующий день была апелляция по делу 7-й студии, нас в зал не пустили, так что смотрели из другого трансляцию.  Происходило все это вполне душераздирающим образом, но то, что говорил и как себя вел Леша Малобродский и его адвокаты почему-то создавало ощущение, что сила на их стороне. Вечером написала пост об этом, вот он: https://www.facebook.com/dina.goder/posts/1832323423452282?pnref=story
Мы сегодня без конца говорим об этом злосчастном суде и я чувствую необходимость написать какой-то свой итог.
Нет, суд меня не вогнал в отчаянье и депрессию, как кого-то из моих друзей, которые говорят, что больше невозможно присутствовать при профанации самого понятия правосудия. Наоборот.
Я меня не было никаких надежд, я ничего не ждала от этой апелляции (кроме того, что Юре, как Кириллу, разрешат гулять и слава богу, это произошло). Не знаю, почему у меня не было оптимизма, может быть вся диссидентская литература, которую я читала с подростковых лет, готовила к тому, чтобы не ждать ничего от упырей. Но мне важно, что я увидела другое. То, что есть люди - две молодые женщины-защитницы Алексей Малобродский и сам Леша, - которые в этом царстве кривды ведут себя так, как будто лжи нет, а честь есть и справедливый суд существует. Среди мертвецов, где никто даже не пытается изобразить, что существует следствие и что нужны доказательства вины для ареста, они оказываются настоящими живыми людьми, которые не желают принимать навязанные правила, пугливо бормотать оправдания по бумажке, боясь как бы не вышло хуже, позволяют себе смеяться, возмущаться, говорить то, что думают. Защитницы с такой простотой, с такой очевидностью показывают бессмысленность обвинений, как будто не знают, что ответом им будут не аргументы, а заготовленное решение суда. Меня это восхищает. Зло можно победить только, если перестать к нему применяться. И меня восхищает Леша, которого мы сейчас из-за решетки увидели как по-настоящему крупного, бесстрашного и благородного человека, полного достоинства и готового бороться с кривдой. Я очень горжусь, что знакома с ним. И я очень рада, что Катька ходила на суд со мной, потому что это надо было видеть.
А вечером после этого пошла в музей Архитектуры на инсталляции-перформансы Тино Сегала.  Это было в «Руине» - она уже в порядочной степени отреставрированная и очень красивое пространство. Первый «Прогресс» - ты движешься по этажам снизу вверх, тебя встречают люди от ребенка внизу до бабушки наверху и говорят с тобой про прогресс. Ничего особенно интересного в этом не было, поскольку выглядело выученно, особенно у младших. Ребенок, который меня встречал, начал с того, что спросил: «Как ты думаешь, что такое прогресс?», на что я его, спросила, ко всем ли он обращается на ты или его научили?  Он несколько сбился, но сойти с рельсов не смог, так и продолжал на ты.  А наверху была очень милая пожилая женщина, которая начала с того, что, мол не знаю, как вы относитесь к людям моего поколения (как будто привыкла к эйджизму), а потом, когда узнала, что я театральный критик, как будто забыла про прогресс, стала все про это спрашивать и на прощанье сказала, что впервые видела театрального критика и думала, что они другие. Спрашиваю: Какие? Говорит: представляла себе мужчину. Хмурого.
Работы («сконструированной ситуации») «Поцелуй» не было, а была комната, где, видимо, была «Эта вариация» - в темноте актеры пели что-то джазовое и даже двигались, хотя их практически не было видно. Но вот это ощущение движения и звука рядом в темноте было интересное.
7- го весь день просидела на Любимовке – был день неформатных , экспериментальных пьес «Спорная территория», которые как бы могут влиять на будущее театра. На первую пьесу «Элсбет» Гульнары Голиковой из Кирова я сильно опоздала, поняла только, что она состоит из фрагментов философских текстов разного времени (как выяснилось, это пошло от какого-то семинара Бори Павловича, соединившего театр с философами), в общем, о чем целом шла речь я так и не поняла, но  то, что я слышала, производило совершенно пародийное впечатление. Читка была поставлена так, что два актера и актриса стояли молча и звучали только их голоса (реж. Вероника Актанова). Понятно, что с налету читать такое было бы сложновато.
Потом был текст Страх и ненависть в Ласт-Вегасе, автор Дарья Горновитова из Самары, ставил Василий Березин. Там фокус был в том, что она взяла фильм Страх и ненависть в Лас-Вегасе, разобрала на цитаты и отдала разным сегодняшним молодым персонажам с ремарками о том, когда (в 15-16-м году) и в какой ситуации они это произносят. Сам по себе ход забавный и мог бы быть продуктивным, но по-моему, в этом случае не сработал. Читку тоже старались сделать веселой, так что хоть развлеклись.
Про линя – автор Александр Каргин реж. Даниил Зинченко – это, как я поняла, относительно документально записанные монологи некоего простецкого персонажа, без событий, но складывающиеся в некий портрет. Не то, чтобы интересно, но неплохая речь и Маслодудов как всегда играет очень органично и обаятельно.
Лес на горе печали, автор Елена Шабалина, реж. Регина Саттарова – пьеса, не показавшаяся мне особенно экспериментальной, несколько параллельных сюжетов – выпивающий с братом лесник, его дочь, горюющая после смерти матери, подростки, которые хотят сниматься в кино и всякая природа. Публика очень запала на эту пьесу, у меня она особого энтузиазма не вызвала, но был трогательный фрагмент, где девочка без конца ищет в гугле «как вернуть маму» и ей предлагают разные варианты запросов от как вернуть маму к папе до как сделать чтобы мама вернула телефон.
12 монологов Гамлета , автор Даниил Стрелецкий из  Киева, реж. Дмитрий Фиалковский, если я правильно поняла, изначально это был просто набор, разных вариантов Быть или не быть – по-английски, чтение гугль-переводчика, разные переводы, в двоичной системе и др. Но режиссер устроил из этого сцену выпивона, зрителям раздавали пиво и не только, поэтому получилось, что в основном актеры несут отсебятину и тексты там – самое не важное. Выглядело грубо, пошловато и бессмысленно
Текстогенератор «Дальние родственники», автор Елена Демидова,  реж. Андрей Стадников, вот это уже было более любопытно. Оказывается был спектакль «Дальние родственники» в Трансформатор.док, где зрители-участники рассказывали  о своих родственниках, что их связывает, а одновременно работал «текстогенератор», который распознавал голос, а дальше фиксировал текст, заменял слова, двигал фрагменты, повторял и др. Текст пьесы, как говорили, выглядит как две колонки – в одной реальный текст, а в другой – текстогенератора. Стадников поставил более традиционный реальный, хотя старался добиться, чтобы актеры говорили медленными машинными интонациями (от этого показ вместо часа шел почти два), а текст текстогенератора проецировался на стену. Понятное дело, Волкострелов был разочарован этим  выбором, он считал, что ставить надо машинный текст. Но сам текст был как раз любопытен, особенно рассказы главной героини, которая всю жизнь считала, что родственница Ельцина и это ее поднимало в своих глазах.
И последнее - Индивиды и атомарные предложения , текст написал математик Андрей Киселев из сплошных формул, поставили Татьяна Гордеева, Екатерина Бондаренко и это было очень увлекательно после выматывающего дня. Как выяснилось, этот текст ставил Лисовский в казанском театре «Угол» и совсем иначе.  В общем, тут девушки решили, что это будет жанр «социальной хореографии» (оказывается вполне легитимная вещь, Таня даже немного объяснила что это такое), что сюжетом они решили взять взаимоотношения людей искусства (которых они подозревали в зрителях) и власти, вернее денег. Сначала разделили зал на 2 части – до 33 лет и после (нас было заметно меньше), потом разделили публику по способу взаимоотношений с деньгодателем: кто работает в госучреждении на бессрочном договоре, тот, условно называется буквой С и ему придается протестный жест «рот фронт». Далее, кто работает на срочном договоре, на договоре оказания услуг, в частной компании и те, кто объединяет несколько. Всем давалась буква и протестный жест. Потом было сказано, какими движениями (вибрация, кручение, носовое дыхание и др) будут обозначаться действие с этими буквами. А дальше уже шли формулы, которые мы должны были изображать, каждый в соответствии со своей буквой. Отлично размялись и вообще было очень весело.
А в конце  - уже часов в 12, в честь дня рожденья Серебренникова вынесли всем торт и записали ему общее поздравление и это тоже было трогательно.
8 –сходила в театр Наций на «Цирк» Диденко, хотя там, конечно, главный герой – Маша Трегубова. Спектакль какой-то все невероятной, даже чрезмерной красоты и вообще очень много придумано по визуальной части. Все в синих тонах, почти все герои в синем и у некоторых даже волосы и бороды синие, синее пространство и круглая сцена-арена – это эффектно, но вместе с тем это хромакей, с которого идет съемка на круглый экран и синие фигуры растворяются в фоне. Еще на экране идет фантастическое черно-белое подстаренное видео городов – условная Америка и Москва с летающими дирижаблями и самолетами, крупные планы актеров на фоне крутящейся спирали и много чего еще. К тому же есть люди с собачьими головами, люди в львиных костюмах и самое смешное – негритянский ребенок Мэри (которую играет Дапкунайте). Сначала актер - это ее возлюбленный, а потом, когда он исчезает, появляется уже в синем костюме со свертком-младенцем, надетым на голову (его лицо становится лицом младенца и это очень остроумно) и так он за ней перемещается как сверток постоянно, а к концу становится маленьким мальчиком с кукольным телом (в финале уже взрослым космонавтом). Еще красивая штука – ее письмо Ивану, невидимые люди по очереди выносят слова и буквы на палках и втыкают их в сцену, буквы стоят как лес, а часть спускается с колосников. Еще в начале смешной момент, когда Мэри поет и "собаки" крутят ее ноги (они приставные), но потом она висит на трапеции и вращается сама – очень уважаю. В общем, там очень много эффектного для описания (еще смешные, тоже «надевающиеся» куклы – инопланетяне с вытянутыми головами), но в целом – очень мрачное произведение, музыка переделана Кушниром в совершенно похоронном духе, плюс директор цирка, изображающий синего Ленина, беспрестанно, картавя, вопит: арестую и расстреляю, что сегодня, после бесконечных судов, выглядит пророчески. Смешного практически ничего нет и публика очень ловит мрачные намеки и реагирует. И то, что там в конце герои летят на луну под похоронную «Широка страна моя родная», тоже символично. При этом народу, особенно к финалу уходило довольно много и мне кажется, что дело не только в несоответствии фильму и  общем мрачном тоне. Но и в проблемах ритма, все как будто на одной ноте, мало развивается и от этого кажется, что очень длинно, хотя идет 2 часа, если не меньше.
9 – Сходила на вторую часть Тино Сегала в Третьяковке. Забавно выглядела женщина (даже две по очереди), поющие «Это пропаганда» посреди очень советских залов. «Поцелуев» видела даже два, но они не выглядели случайными, а скорее танцем посреди зала, где Два вождя после дождя. Люди сидели на скамейке и смотрели. И еще что-то было невнятно пластическое в дальнем зале, что это я так и не поняла.
9 - Съездила в фуре Cargo-Moscow, проект Римини Протокол, про которую уже слышала из многих городов, а теперь молодец Елютин устроил в Москве. Ехали от метро Братиславская (это Люблино) по окраинам, а по легенде – из Магадана в Москву. Люди сидят в огромной фуре рядами лицом к стеклянной стене, часть времени закрытой экранами, на которые проецируются во-первых видео с разной документальной информацией про дальнобойные поездки (заканчивалось все системой Платон и недавними забастовками), а во-вторых – видео из кабины, в которой сидят два шофера-сменщика и как бы ведут машину из Магадана, а по ходу рассказывают нам по трансляции свои дальнобойные байки, начиная с того, как они собираются в дорогу, закупают еду и др. А еще экраны поднимались и мы видели через стеклянную стену заводы, стоянки фур, заправки, которые видимо везде похожи, все ужасно раздолбанное.  У  нас был шофер Рома 38 лет, разведенный, и второй, не помню имени, уже дед, покровительственный такой, со следами былой красоты. В кабине – фотка красотки в декольте, фотографии родных и любимых и всякие талисманы вроде ловушки для снов. Вообще они оба обычно ездят по Европе, так что истории их были оттуда, но тоже сильные про то, как крадут гигантские баки с бензином (и за них потом приходится самим платить тысячи долларов), как ночью они все перекрывают, потому что могут не просто обокрасть, а отравить газом, о том, какие есть измерители сколько они едут (диски такие)и огромная разница между Россией и Европой, в Европе отдых через 4 часа, еще 4 и на ночь, а в России там где есть проверка – отдых только через 10 часов и сон очень короткий. В общем, много интересного, как всегда прямой опыт – это очень круто, несмотря на то, что это очень лайт версия, дальнобойщики – не актеры, поэтому все заученное было слишком видно, и рассказы о том, что нам до Москвы 2 недели, а сейчас мы проезжаем Красноярск.  Зато когда они смотрели на стоянках на машины и рассказывали сколько им лет, а на самом деле они должны служить в пять раз меньше – это было очень убедительно. Когда они рассказывали про Магадан (Рома как-то оттуда ездил, и у второго  тоже дальний опыт по России ) – на экране  мы как будто ехали через буран и объясняли, как чего делать в 50 градусов, а потом еще был рассказ о том, как переезжают чуть ли не реки целые, где может машина утонуть и машина на видео как будто уходила под воду, а потом экраны поднимались и все стекло было залито грязью, как будто мы и впрямь вынырнули. А потом оказывалось, что мы на мойке, стекло мыл парень-узбек и мы слушали в трансляции его рассказ про то, как он работает и домой деньги посылает и все у него хорошо (все они так говорят), только скучает.  Вообще все эти истории про страшные дороги, полное отсутствие условий для отдыха, дико тяжелую и опасную работу наших дальнобойщиков за не такие уж большие деньги – слушаешь, как роман  и тут же видишь за окном, не выезжая из Москвы, те же безрадостные виды, о которых речь – получается какая-то очень прямая передача опыта. И истории о том, что с системой Платон их зарплаты упали втрое, принимаешь близко. По ходу за разговорами они сами пели что-то дальнобойное, слушали радио, иногда выходили меняться или купить что-то и продолжали говорить в радиомикрофоны, так что нам было слышно. А когда мы подъезжали снова к месту, откуда трогались, запел женский голос и мы увидели на другой стороне улицы девушку, которая пела в микрофон нам про дорогу.
И вот интересно, здесь главное новый опыт, только полученный очень наглядно, в большой степени чувственным путем. В некотором смысле  «мама взяла меня с собой на работу» - мы увидели, что она там делает, что и как уж там поняли – другое дело, но что-то почувствовали. Так вот, а если бы на спектакль пришел дальнобойщик, как он реагировал? Понятно, что у каждого другой опыт, ловил бы на упрощениях и неточностях, но это как раз не важно. Поскольку нового опыта тут для него нет, как бы он воспринял театральную часть? Была бы вообще для него тут театральность или бы он ее не увидел? Это как в «прыжке дохлой кошки», когда пришли на театр по своей производственной теме люди с биржи и, как я поняла, не увидели никакого театра, а были просто разочарованы. А для меня театр был.
Кстати, то, что тут спрессовано время, для удобства сюжета, понятно, чтобы было начало и конец,  и рождает все неточности, которым не доверяешь. Например, то, что мужики эти болтают в кабине без остановки, как девчонки щебечущие, а на самом-то деле наверняка больше молчат. Ну и задают друг другу вопросы, на которые не могут не знать ответа, это тоже такой классический драматургический прием, например, чтобы задать экспозицию, но для непрофессионалов трудно в этом быть естественным.
Потом сходила на закрытие Любимовки. Но сразу не записала, а теперь и не вспомню как следует, что там было. Видимо, ни одна из пьес воображение не потрясла.
Потом полетела в Ростов-на-Дону, что бы увидеть новое городское исследование Севы Лисовского «Волшебная страна» с подзаголовком «веселый спектакль о смерти», возвращение в город юности. Сделали это в независимом театр 18+, играют пятеро актеров по книге Максима Белозора «Волшебная страна», которая вышла в 99-м году, воспоминания о пьяной во всех отношениях Ростовской юности и ее потерях,  а теперь она переиздана к спектаклю, только в новом предисловии мортиролог стал еще длиннее. Меланхолическое путешествие по городу своей юности, который исчезает. Сева не был в Ростове 20 лет и приехав думал делать спектакль в местах, где и протекали события юности, но оказалось, что мест юношеских приключений уже нет, все застроено и заремонтировано , закрыты места былой ростовской славы, кафе-сортир на углу Газетного переулка, где в 20-х выступали авангардисты «ничевоки», где пили в 80-х члены группы «искусство или смерть» и спектакль ушел по другую сторону проспекта Ворошилова, где еще сохранились руины былой жизни, хоть среди них и торчат как вставные зубы новые дома. Сева ведет всех за собой – должно быть 50 человек, но как всегда их 70, толпятся теснятся, он ведет как будто в зазеркалье, через всю перекопанную улицу Станиславского, вокруг покосившиеся двери, местные жители смотрят подозрительно.  Начинается спектакль в тупике, сплошь зарисованном граффити, женщина с крыльями бабочки что-то говорит. Народ не сразу понимает, что его ждет, хихикает, кто-то даже весело возмущается: покажите мне автора!. Актриса кричит новую историю из окна 3 этажа совсем раздолбанного дома. Выбрасывает длинную надпись. Потом Сева говорит, что в том доме и сейчас живет наркота и торчки обещают ее толкнуть так, что она вылетит из окна, а значит нужна охрана. Охрана нужна постоянно, с группой ходит угрожающих размеров охранник Сережа и ему постоянно есть что делать.  Проходят спектакли каждый раз по-разному, бывают добрые и злые спектакли, мой был скорее злой. Тетка выскочила: вы опять пришли? Кричит приятелям: это секта, это наркоманы: вот эта говорила, что взлетит! – девушка сидит высоко в проеме развалившегося дома. Охранник берет их на себя, тетка продолжает – это не театр, я знаю театр. Опухший алкаш догоняет группу: кто тут экскурсовод, он же историю не знает! А люди деньги плотют! Дети кричат: туристы!, другие точно знают как что идет, бегут впереди. Низкие арки с надписями, за ними – дворы с развешанным бельем. На белье написаны слова. 5 актеров, они сопровождают нас незаметно, выныривают в новом виде то там то сям, то сверху, то снизу и произносят пару фраз из книги и замолкают перед последней ударной фразой – мы ищем ее глазами – она написана.  На стене, за асфальте, на тряпке, выброшенной из окна, как транспорант на белье. Привет от старого участника группы «искусство или смерть» московским концептуалистам (говорят, ростовские этим недовольны). Перед началом Сева сказал: «смотрите на надписи на поверхностях, возможно некоторые из них имеют отношение к нашему спектаклю. А может и все». Приучаешь глаз выискивать надписи, которые вместе с текстом складываются в историю.  И сразу замечаешь другие, которые не из книги, но тоже имеют отношение к спектаклю. Как и прохожие. Как приехавшая милиция, которой просто интересно. В некоторых местах танцует парень в дредах – на крыльце, на траве, на коврике во дворе окруженный собаками. (чемпион мира по брейк-дансу, - говорит Сева). Вокруг действительно жуткое количество пьяных. Но они еще рулят миром, указывают, предъявляют претензии.  Дорога ветвится, выходит через заросшую часть города к Дону к каким-то грандиозным бетонным многоэтажным башням, недостроенным портовым постройкам. Бог знает зачем они нужны. Там в воде стоит скамейка , а на ней женщина, опустив ноги в воду, в воде полуразмытая ткань с надписью : «Не пей, это вода», последние слова ее истории. Мальчишки впереди нас бегут к воде, к башням, качаются на тарзанке, плюхаются в воду. Красуются и это очень красиво на фоне заката – спектакль так рассчитан, чтобы закончиться на закате. И это грустно, уходящий мир.
Сева говорит: он называется веселым спектаклем о смерти потому, что я взял только мертвецов из книги. Тех кто не стал знаменитостями, а растворился в городе. И это очень чувствуется в этих диковатых коротких афористических историях. Про человека, спьяну рубившего мебель, про друзей, с похмелья перебивших все окна в школе, чтобы школьникам не пришлось идти в школу и они были бы рады. Кто теперь помнит поэта Брунько,  - спрашивает Сева, а о нем речь идет постоянно.
В моем случае зрители уже были не премьерные, любопытствующие, разные. Идя по горам щебня, спускаясь по размытой дождем глиняной дорожке за  домами, откуда выбегают собаки и радостные дети. Люди чувствуют что они причастны к жизни этого города. Говорят, стоя под деревянным балконом: я тут и не была никогда. Теперь была и сохранит память.  Вот рядом с домом доска объявлений, сплошь завешанная объявлениями с текстом: Сергей, не позорь меня! И бахрома телефонов.  Объясняют что это театр тем, кто не понимает и ругаются. Хотя еще пол часа назад и сами не знали, что это театр, а теперь знают. Фотографируют свой незнакомый город, необычные открывающиеся виды, процессия расползается.
К финалу Сева впадает в печаль – город его юности умирает. Он не исчезает , он остается в памяти этих людей, спрашивают друг друга, проходя мимо разрушенных домов где стоят актеры – это именно тут и было?.  Воспоминания, говорят,  снова ссорят, поднимают бури в ростовской художественной среде, каждая деталь значима. Увядание, тление, угасание смерть – это печально, как Венеция. Но и полно жизни, потому что тут живут люди. Южные, крикливые, неравнодушные, скандальные. Возмущаются, когда их фотографируют – не хотят быть экспонатами. Тетка мне кричала на рынке: что мы вам, обезьяны?
Вот это вышло в «Ведомостях» https://www.vedomosti.ru/lifestyle/articles/2017/10/05/736654-piteinie-tropi-avangarda
Но я потом, наверное, для Стенгазеты сделаю расширенный вариант с фотографиями, их так много
Вернувшись, вечером пошла на фестивале оркестра Плетнева на концерт с Люкой Дебаргом , но было скучновато, как-то прошло мимо меня.
На следующий день – к Крымову на «Безприданницу» и она меня как-то очень тронула. Пишу с большим опозданием, вижу, что другим после меня понравилось меньше, что очень жаль. Черт знает, где это все происходит – полукабак, полу-дом Огудаловой, работающей диковатой безголосой певицей в этом же кабаке. Ларису играет Маша Смольникова, трагическая клоунесса, и это, конечно, центр спектакля. По центру висит огромная плазма, которая большую часть времени притворяется окном на пустынную пристань, там полу-видео полу-анимацией видна некая жизнь и люди, появляющиеся на экране, потом входят в дверь дома рядом с экраном. Там же мы видим приближающийся корабль Паратова и его самого (играет неизвестный мне , симпатичный Евгений Старцев) – не то Ди Каприо из Титаника, не то Михалков, с теми же усами из фильма Бесприданница.  Экран этот – то окно, то – экран телевизора, где все беспрестанно смотрят легендарный футбольный матч с Голландией, а то камера видеонаблюдения с записями, там Карандышев потом и видит запись любовной сцены Паратова с Ларисой. Как часто у Крымова главный розыгрыш – в раскладе типажей. Шикарная мамаша Огудалова – Мелконян, эдакая провинциальная бандерша и, похоже, тоже провинциальная этуаль в свое время, две ее старшие дочери, от которых у Островского только истории, тут безгласно являются со своими мужьями, причем у той, что с кавказским человеком, нож постоянно торчит в груди, такой парад зомби. Из богатеев – мафиозо Кнуров, который едва таскает ноги, сипит, и шуба тащится за ним хвостом (Муханов). И Вожеватов – почему-то татарин в феске со смешным акцентом (Дубровин). Карандышева играет Максим Маминов, поначалу – отличный, такой обстоятельный зануда, вечно вешает упавшие пальто и поучает. Но финал, по-моему, пока недотягивает, драматизма во втором акте у него нет, может потом доберет. Главный мужчина здесь, как и положено, Паратов, хотя это смешно, поскольку в нем совсем нет масштаба и он так же смешон со своими порванными штанами, как и прочие. Так что вся история тут в Ларисе, ее смешной нелепостью и искренностью, здесь, конечно, дело не в том, что она какая-то особенная красавица, а в том, что не такая, как все, она скорее Бланш Дюбуа этого русского Мухосранска, только у нее в прошлом вместо белого имения был короткий роман с Паратовым. В спектакле есть несколько важных моментов, где текста Островского вообще нет, но они тем не менее ключевые. Первый – где Лариса в разговоре с Карандышевым достает список, где пункты предсвадебного договора и читает их – это просто слезы: что она не умеет потрошить курицу, теряет ключи и др. Ну и что просит ее не торопить с любовью. Потом все тот же список она будет читать Паратову, считая, что уже выходит за него, но на глазах выкидывая пункты про то, что нет любви. И самый сильный момент, где она рассказывает Паратову и это страшное, болезненное в своей открытости признание, как бежала за ним, когда он уезжал, хваталась за поезд, была обморожена, ее спасали врачи, потом лечилась антидепрессантами, потеряла голос и др. (Фрагмент ее репетиций под фонограмму Агузаровой в парике блонд и диком платье с хвостом и в блесках, мы увидим). В общем, после этого уже непонятно, кем надо быть, чтобы обмануть эту женщину-ребенка во второй раз, но тем ценнее победа, что она полная. Финал играется без выстрелов, а просто после чтения Цветаевой, распятой, как для расстрела (там еще есть все время возвращающийся сюжет о том, как Паратов стрелял в яблоко на ее голове и это рифма). На мой взгляд, финал немного подсел, но вообще сила спектакля была не в смерти-освобождении, а в этой полной безнадежности, крушении, столкновении этого чудесного нелепого существа с полным безразличием. И в ее понимании, что счастья не будет и значит ничего не будет.
А потом уехала на Крок. Он был неожиданно тихий, иностранцев, говорят, было чуть не втрое меньше обычного – кто боится, кто протестует. Но как всегда было хорошо и  кино было хорошее. Вот написала для Ведомостей - https://www.vedomosti.ru/lifestyle/articles/2017/09/25/735120-festivale-animatsii-krok
Начала писать блог http://multfest.ru/blog.php?id=60
Вторую часть еще надеюсь в ближайшие дни дописать.
Крок приплыл в Питер, оттуда через два дня полетела в Тбилиси, а там отправились  путешествовать по Кахетии и еще немножко – на минифест русской анимации в Тбилиси. Грузия даже на неделю была прекрасна, 30-го уже прилетели в Москву.






 

(Comment on this)

отчет за июль
В июле практически весь месяц была в Израиле.

13- го пошла на «Венесуэлу» Охада Наарина, у него уже два года не было премьер, так что ожидания были большие. Он сделал удивительную штуку – балет в двух частях, которые танцуют две части его группы, причем, вторая часть почти полностью повторяет первую по хореографии, но с другой музыкой, другой энергией, другими деталями и ты все время ловишь себя на том, что сравниваешь: было не так, такого не было, а где то? Причем он как будто испытывает танец несовпадением с музыкой, тем, что он идет демонстративно поперек. Особенно в первой части, которая вся идет на медленных и торжественных григорианских хоралах, а танец после первой медленной сцены вдруг впадает в почти истерическую торопливость - совершенно неожиданный для Наарина рисунок аргентинского танго с вывернутыми руками и откляченными попами как будто идет на быстрой перемотке. Но одновременно с хоралом поднимается тревожный гудящий звук, который к концу первой части доходит до грохота так, что хочется заорать и одна из танцовщиц действительно орет. Во второй части музыка гораздо энергичнее, римичнее и все как будто немного не в таком похоронном настроении. Особенно, если учесть, что танцоры в черном и на черном фоне. Кстати, неожиданно для спектаклей Наарина в обуви (у него часто все босиком, видимо, для техники гага это естественнее). А еще там есть рэп, который поют сначала трое по очереди, а потом хором все артисты. И загадочная езда, как мне кажется на ослах – женщины оседлали мужчин, расхаживающих на четвереньках, и длинные ноги женщин тянутся за ними по полу. И танец с белыми тряпками, которыми танцоры яростно хлещут по полу, во втором акте превращающийся в танец с флагами (не могу опознать, но кажется, черно-бело-зелено палестинский флаг с красным уголком там есть). И все это, как всегда бешено и полно какой-то мрачной страсти. Вот видео https://www.youtube.com/watch?v=vdwRuWthf8M
И написала для Ведомостей - https://www.vedomosti.ru/lifestyle/articles/2017/07/19/724515-izraile-venesuelu
А в конце месяца внезапно полетела в Питер на два дня рассказывать про анимацию участникам лаборатории фигуративного театра при театре Karlsson Haus. В первый же вечер посмотрела показ лаборатории после недели работы с англичанином Гевином Гловером, который учил работать с маленькими камерами и проекцией, все выглядело как рабочий процесс, но были какие-то интересные находки. На следующий день была отличная погода и 4 маленьких спектакля.

Самым интересным для меня – не по приему, а по материалу – был дневной "Красный шум" арт-лаборатории «Вокруг да около» и фестиваля «Точка доступа», почти двухчасовая прогулка по рабочему Нарвскому району. Создатели назвали его «коллективная экспедиция в пространство городской памяти, полевое исследование городской среды, архитектуры, топологии, ономастики». Удивительная вещь про рабочий район, Нарвскую заставу, где, оказывается, и был расстрел 9 января, начинается в парке «9-го января», а кончается в Екатерингофском парке, группа ребят ведет путешествие по району зрителей в наушниках, где звучат тексты из разных времен и шумы места. Сегодняшние – интервью, взятые у жителей района, рабочих, пьяниц, детей и пр. – идут в записи. Старые тексты тут же на ходу с листа начитывают ведущие в микрофон, рядом шагает звуковик с техникой и пишет разные другие звуки. Для чего нужно было так читать на ходу, тем более, что чтецов как правило не видишь и все равно кажется, что запись – не ясно. Но самое ценное – тексты. Создатели пишут: «Неопубликованная записная книжка прозаика и поэта Константина Вагинова «Семечки (Зёрна)», которую он вел в 1932–1933 годах, содержит множественные свидетельства повседневной жизни Нарвской заставы, пролетарского района, где конструктивисты строили дома, предназначенные для нового социалистического быта, такие, как комплекс зданий Тракторной улицы или школа имени 10-летия революции. Вагинов отмечает исторические изменения, произошедшие в рабочем квартале, делает выписки из прессы, разговаривает с людьми, а в первую очередь —фиксирует на бумаге услышанные на улице голоса, не стесняясь их грубости и сленга». Время от времени звучат собственно «семечки» Вагинова, которые он вынимал из этого сырой речи. Но самое сильное там – большой текст воспоминаний, похожий на вербатим, который тогда разные писатели и журналисты собирали, чтобы написать историю рабочего движения. И вот этот мощный текст, как я понимаю, - вообще к Вагинову отношения не имеет, даже интервью записано кем-то другим, а он вроде бы был корректором. Это поразительное воспоминание девушки-швеи из рабочей семьи о детстве и юности времен вроде 1905 года, какая-то невероятная нищета и безнадега. В восемь лет пошла нянькой, у родителей еще не то 6 не то 8 детей, отец на заводе зарабатывает очень мало, комнату сдают рабочим и мать их кормят, а сами всей семьей живут в кухне. Девчонка проучилась 2 года в школе в долг, но надо было 3 рубля в год платить, а их не было и отец ее забрал, а на заводе все равно из зарплаты вычли. Отдали в ученики к швее, спали с собаками, стала работать на царскую фрейлину, зарабатывала копейки, возвращалась домой ночью, грязища, страшно, вокруг только кабаки и проститутки, которые побить могут, а ребята с завода рассказывают, что начинаются волнения. В общем, потрясающий материал, никаких вопросов, что революция началась. А к этому прибавляют еще и много современных голосов, причем ужасная беда с рабочим людом – их просят прочесть старый текст, они буквально ни слова не понимают, даже прочесть не могут, какие уж там два класса образования. Ну и рабочие узбеки что-то рассказывают, тоже нищета пролетарская, не хуже начала века, только уже сегодня. Узбеки, правда, не хотят бороться, а говорят, что всем довольны. Картинки снимала по ходу тут - https://www.facebook.com/dina.goder/posts/1776255569059068?pnref=story
Еще в тот же день был спектакль в самом театре Карлссон Хаус - «Биография», его поставил Лелявский на двух актеров и актрису. Это вроде бы «Гадкий утенок», но для взрослых, игра с предметами с большим добавлением разных текстов, стихов (Бродский, Бальмонт: «Кто равен мне в моей певучей силе? Никто, никто» и др.). С предметами работают интересно, но в целом – и по визуальной части, и особенно по сценарной с общим надрывным тоном есть ощущение, что спектакль очень перегружен, такого веса никакой гадкий утенок не выдержит.
И еще в этот день было два спектакля Семена Александровского в его Pop-up театре. Первый – «Другой город», там главное – концепт, я о нем читала, но интересно было попробовать. Семен выбрал путь для прогулки вдоль воды – по Фонтанке, потом вокруг Летнего сада по Неве, по Лебяжьей канавке, Мойке и опять Фонтанке. И нашел три подобные зеркальные прогулки – по Венеции, Амстердаму и Парижу, вдоль воды и занимающие те же 40 минут. Фокус в том, что ты выбираешь город и тебе выдают бинауральные наушники (в них звук очень четко ориентирован на право-лево и они дают сильный эффект присутствия), программку-карту с параллельными картами путешествий в двух городах, и смартфон с приложением, которым ты в определенных точках путешествия снимаешь с зеркальной карты QR коды и видишь фото или видео то самое место в параллельном городе. Я, понятное дело, выбрала Венецию, шла от площади Сан Марко и слушала город. Коды у меня, честно говоря, в половине случаев не сработали. В принципе что это такое было ясно заранее, но мне было интересно, возникнет ли раздвоение или ощущение Венеции. Этого не было, но тем не менее ощущения были парадоксальные, поскольку Венеция в этих местах очень туристская и там очень громкий гомон разных языков, плеск воды и шум лодок, а в Питере, особенно в этих местах сейчас тоже дикие толпы и тоже шумно, но совершенно по-другому. В Венеции, судя по записи, это очень веселый шум, горластая перекличка, смех, песни какие-то, а в Питере народ навстречу валит совсем не веселый и не отдыхательный, хотя, вроде, вода и лодки шумят так же. То есть настроение совершенно другое. А когда я вышла на угол рядом с церковью, в Венеции мне зазвенели колокола. Это да.
И последний спектакль, который был у меня в тот день – тоже Семена Александровского в Pop-up театре, называется «С Чарльзом Буковски за барной стойкой», снова наушники и остроумно придуманный концепт. Ты приходишь в бар Fiddler's Green на улице Рубинштейна, бармен дает тебе наушники с плеером и стакан пива (я пила сидр), и ты сидишь и слушаешь тексты Буковского, разглядывая в очень привычной для него пивной атмосфере посетителей и даже немного слыша посторонние звуки. Семен сделал отличную композицию по дневникам, стихам и интервью, построенную хронологически, как воспоминания от юности до старости, понятно что про баб и выпивку, но более всего про страсть к писательству. Я так и не поняла, кто начитывал текст, но это мне понравилось меньше всего – молодой голос, актерские интонации, а хотелось бы в соответствии с текстом другого тембра и другой интонации, записей-то полно. А в конце, как дослушал, возвращаешь наушники с плеером, а тебе бармен дает конвертик с портретом и наклейкой с Буковски. Вот тут мне нравится в американском док. анимационном проекте Blank on Blank по интервью со знаменитостями https://www.youtube.com/watch?v=eTiW_zpMP8U

(Comment on this)

отчет за июнь
Первая половина июня была плотной, но не театральной.
В Москве на Чеховском успела сходить на «Зимнюю сказку» Доннеллана с его английскими актерами из Чик бай Джаул. Ничего похожего на старую постановку в МДТ, где было ретро, сталинский суд, пейзане-белорусы и др. Вообще боялась, что он к концу завернет (как я уже не раз видела), что лишь только все собрались и простили ревнивого Леонта, как в нем стала снова подниматься ревность. Но Деклан, как ангел, не стал ничего заворачивать, а сделал ужасно трогательный финал, где все – и муж, и найденная дочь стоят в слезах на коленях, обнимая воскресшую Гермиону, и даже умерший маленький сын и все-все все сбились в кучу, обнимая ее. В общем, спасибо ему, а вообще спектакль  не супер, вяловатый, как мне кажется. Я всегда любила Деклана за простоту и то, что он смотрит на пьесу свежими глазами без каких-то радикальных траковок – у него всегда была очень чистая интонация. Но иногда бывает, что это простота не лучше воровства, тут во втором акте, где пейзане поют и пляшут, тоже такая мысль закрадывается. Но с чем у Деклана всегда хорошо – это с актерами и тут тоже. Мне ужасно понравился и Леонт – Орландо Джеймс – светлоглазый блондин, симпатяга с его поднимающимся ревнивым безумием. И Гермиона – Натали Рэдмол-Квирк, она отлично играла сцену суда, да и до того по ее реакциям было видно, что вообще муж склонен к беспричинному бешенству и вообще не переносит, чтобы было не по его, даже от любви. И маленький сын их туда же: чуть что – валится на пол и визжит. Еще забавная Утрата, выросшая в крестьянской семье – басовитая и немного мужиковатая, бьет всех мужчин по плечу и др., хоть и в платьице с веночком. Но в целом: вышла и забыла,  помню, тогда в МДТ более сильное впечатление было.

И перед отлетом сходила на утренний прогон "Внутренних пейзажей" Жанти на Чеховском. Понятно, что много лет ему, и что болеет, энергии стало меньше, но вот это умение сделать фантастический театр из собственных воспоминаний - при нем. Для меня это было как путешествие по всем его спектаклям, которые я видела и про которые читала, каждая деталь имеет адрес. И в конце еще немного рассказал (через Мари, самому ему говорить трудно), откуда взялся военный сюжет с горящими домами, которые у него во многих спектаклях присутствуют (особенно помню в Болилоке). Оказывается уже после гибели отца он маленьким (наверное лет в 6, это во время войны) поехал с мамой на горонолыжный курорт - у родителей профессия была связана с горными лыжами. А в это время бойцы Сопротивления в том районе убили какого-то немецкого чина. И тогда немцы в отместку стали бомбить все эти горнолыжные домики. Один из них принадлежал его матери. Когда началась бомбежка, мама посадила его на велик и уехала выше в горы и оттуда они смотрели, как горели дома. 16 штук разбомбили.
На следующий день после Жанти, хоть и с опозданием, полетела  в Загреб.
Было там много интересного.
Про итоги написала для «Ведомостей», вот в Стенгазете - https://stengazeta.net/?p=10046953
И сделала три части блога
Про победителей - http://multfest.ru/blog.php?id=57
Про короткий метр - http://multfest.ru/blog.php?id=58
Про студенческую программу - http://multfest.ru/blog.php?id=59

После Загреба сразу улетела в Тель-Авив. Оттуда уже написала про Жанти Про Жанти  для «Экрана и сцены» - http://screenstage.ru/?p=6908
А перед этим в «Экране и сцене» вышло про «Волшебную флейту», вот в Стенгазете - https://stengazeta.net/?p=10046858
И уже совсем в июле для «Стенгазеты» доделала интервью с Полом Бэрритом, которое брала к «Волшебной флейте» - https://stengazeta.net/?p=10046972
Для серии анимационных интервью для июньского «Культриггера» поговорила с Сашей и Надей Свирскими - https://medium.com/@culttrigger/%D1%80%D0%B5%D0%B6%D0%B8%D1%81%D1%81%D0%B5%D1%80-%D1%81-%D0%BB%D1%83%D0%BD%D1%8B-d5e72849da27
Кстати, вижу, что почему-то не выкладывала еще предыдущие
С Лизой Скворцовой - https://stengazeta.net/?p=10046577 в феврале
Со Светой Андриановой - https://stengazeta.net/?p=10046725 в марте
С Аней Будановой - https://stengazeta.net/?p=10046628  в апреле
И с Олесей Щукиной, которое пока не выложила на Стенгазету – в мае https://medium.com/@culttrigger/%D0%B1%D0%B5%D1%81%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B0%D1%88%D0%BD%D1%8B%D0%B9-%D0%B1%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D1%87%D0%BE%D0%BD%D0%BE%D0%BA-67ee225a0ced

Ну и, чтобы не забыть потом, вот, наконец, статья про «Общие эмоции» и «Простые действия» Ясмин Годдер - http://oteatre.info/sovmestnye-perezhivaniya/
 

(Comment on this)

Пропущенный отчет за март
Весь март и пол апреля ужасно проболела и поэтому вообще обо всем забыла. Сейчас обнаружила в компе пропущенный март. Вот он.
2 марта наконец-то пошла на шоу “Вернувшиеся”, о котором все говорили так давно  и так восторженно. Главное, что оно принесло нам – это слово “иммерсивный” для такого типа представлений, где зритель попадает в спектакль, как в среду, которая живет вокруг него по своим законам. До этого, ни про “Норманск”, ни про “Черный русский” (которого я не видела), этого слова еще не употербляли, а оно явно было нужно. За основу взяли ибсеновские “Привидения”, впрочем, как я понимаю, текста оттуда в спектакль вошло не много, все немногочисленные персонажи удвоены, одни – разговаривают, вторые – танцуют (продюсер с ником Мигель – еще и хореограф и, понятное дело, фанат американского шоу по Макбету Sleep No More (то, правда, было без текста), и всего актеров участвует человек 20 (хотя персонажей 5), плюс охранники тоже в масках, как и все посетители (как говорят, “чтобы сохранять анонимность”). Спектакль назвали “мистическим шоу”, вероятно потому, что все персонажи должны восприниматься, как привидения - главным образом развратного прошлого этого дома.  Привидениями они не слишком выглядят, хотя все в дыму и электронная музыка повсюду звучит очень напряженно, но то, что какие-то люди в разных углах вдруг начинают разыгрывать какие-то многозначительные сцены и пластические этюды – занятно. Правда, по части собственно драматической все не бог весть – играют с театральной подачей, будто со сцены, а при этом, наступая на ноги зрителю. Невозможно себе представить, как это, вероятно, было задумано, что дом живет своей жизнью, а невидимые зрители молча заполняют его как привидения.
Но на самом деле самое интересное в “Вернувшихся”  во-первых, дом. Этот особняк начала прошлого века Дашков пер. 5, они взяли после какого-то банка, снесли массу гипсокартона, разбивавшего все на офисы и получили очень эффектное пространство с лестницами (4 этажа), комнатами, залами и переходами. Все постарались обставить в соответствии со временем (приблизительно, но поскольку все в дыму, то это не важно, главное общее ощущение старого – буфетов, зеркал, книг, серебра и др.) и путешествовать по этому пространству, встречая в комнатах и углах за драпировками, действующих актеров, увлекательно. Собственно, в этом весь и фокус «открывания секретов», которым тут заняты все зрители, и для меня самым интересным было именно поведение зрителей. Они решительно лезли всюду, открывали каждый шкаф, брали со стола каждую вещь, заглядывали в каждое письмо, которое при них писали или читали, казалось, что разрешение трогать все и маски развязывают какие-то скрытые инстинкты бесстыдного любопытства, кажется, если бы не было запрета трогать актеров, то и их бы хватали (но, говорят, человек по 10 с каждого шоу выводят – а всего там 200 зрителей – значит, кто-то отпускает себя полностью). Вообще, понятно, что люди  воспринимают это не как театр, а как приключение (что правильно), некоторые приходят не в первый раз и приводят знакомых, правда, в очереди в гардероб слышала, как обсуждали, что вот, мол это – депрессивно, хоть и красиво, а то (уж не знаю, что это было, может «Черный русский»), было куда энергичней и выходили оттуда, полные драйва. Правда, мне обещали, что  пик спектакля – сцена свального греха, а она почему-то прошла мимо меня, может и мимо них тоже, тогда, может и драйву было бы побольше.  А я, конечно, все время вспоминала «Норманск», в котором атмосфера была тревожнее, выглядела опаснее и куда загадочнее. И «Мы - собаки», где была мощно продуманная легенда, целый мир, в котором можно было долго жить и изучать его без скуки.
3 марта сходила на «Демократию» Бородина в РАМТе – пьеса Фрейна про шпионский скандал в 70-х вокруг канцлера ФРГ Вилли Брандта. Сюжет довольно увлекательный, но  сам жанр «мужчины в пиджаках говорят о политике» я очень не люблю, сразу вспоминаются пропагандистские пьесы 80-х или производственные. Хотя, надо сказать, этого гдровского шпиона Гийома Красилов играет забавно – полупростодушным, полуплутом, лучшая роль, которую я у него видела. Брандта играет Исаев и ему уже, по-моему, пора перестать играть основательных мужчин в пиджаках, а то какой бы он ни был хороший актер, выглядит везде одинаково.
5-го сходила на Таганку неожиданно  на мюзикл «Суини Тодд», который тут стал хитом. Я вообще люблю мюзиклы, но скорее как легкое развлечение, а эта готическая кровавая история не совсем моя чашка чаю, но должное отдаю – Алексей Франдетти поставил ее очень лихо, динамично, смотрится с большим напряжением и публика невероятно довольна. Под это дело весь зал перестроили, по центру поставили круглую сцену, публика сидит кругом и за столиками, как я понимаю, можно (возможно на каких-то особых местах) и ужин заказать, но плохо себе представляю, как его есть, когда беспрестанно поют про пироги с человечиной. Все поют вживую, хоть и с подзвучкой, под оркестр и я могу только восхищаться этой способностью драматической труппы с не самой простой музыкой. Хотя и Аня Гордеева ругалась, что все фальшивят, но мне чтобы это услышать не хватает слуха, хотя хор иногда вразнобой, это да. Все с набеленными лицами в страшноватых готических гримах, хор с фонариками в руках и любит по-страшному подсветить лицо во время пения. Вообще забавно, что вся игра идет прямо посреди зрителей, а гримы, парики, костюмы – по-театральному грубые, вблизи даже нарочито.  Тодда поет приглашенный бас Петр Маркин, которого я помню по Саундраме, сам он актер несколько деревянный и все время корчит страшные рожи, но  певец, так что к нему у Ани претензий нет. А мне вполне понравился  тоже приглашенный из Мхата моряк Энтони – Павел Левкин, живой и голосистый. И смешная Анастасия Захарова в роли мальчика Тобби в жутком оперном парике из пакли. Но вообще самое интересное, опять же, разглядывать публику, выглядит она (может оттого, что премьера давно прошла), совершенно нетеатрально, реагирует простодушно, ужасно ей нравится, что много действия происходит в зале, что актеры трогают зрителей, садятся на колени, похлопывают по лысинам. А еще несмотря на кровавый сюжет в зале куча влюбленных пар, а также беременных.
6 марта ходила на «Гвоздь сезона». Вообще это проходит по разряду стыдных удовольствий. Действительно много смешных шуток и Богомолов с Епишевым очень точно чувствуют время и острые и болезненные места, но при этом так обижают людей, так грубо насмешничают, что иногда просто стыдно, что при этом присутствуешь. Типа посмеяться над лысым, что волосы выпали.  Я понимаю, что есть такой грубый вариант стенд-апа для кабаков, но мне он не близок и то, что они вроде бы смеются над собой тоже, конечно, не обманет – это из серии «мы с вами идиоты», когда хочешь сказать, что собеседник идиот. Как всегда одним из героев был Стеблов ( он сидел в первом ряду и кротко все шутки сносил), вторым – Бурляев, поэтому все началось с их постной религиозности еще в фойе с «гвоздным ходом». В общем, описывать шутки бессмысленно, есть два видео, которое снимал Толя Голубовский для прямой трансляции, но не знаю, как дать на него ссылку: https://www.facebook.com/anatoly.golubovsky?fref=ts
Отлично было придумано в финале якобы ошибиться и вместо Утиной охоты дать главный гвоздь «Машине Мюллер» Серебренникова и вызвать всех создателей на сцену и дать им поблагодарить всех, а только потом сказать, что это ошибка, то есть все-таки попраздновать.
10-го сходила в Театр.док на «Война близко» - решила посмотреть военные спектакли дока. Лена Гремина сделала спектакль из трех частей. Первая – дневник обычного хорошего человека из Луганска – это самое интересное. Просто человек рассказывает, как война постепенно приближается к его дому, как сначала кажется, что обойдется, что этого не может быть, а потом  начинает определять жизнь. Играют на 2 голоса Кожевников и Мулаков, очень просто и очень внятно, вообще я все время радуюсь, какие актеры выросли в доке, не знаю, как бы они работали с большой сцены, но тут, на близком расстоянии – никакой фальши, искусственности, форсирования оценок. Вторая маленькая часть – текст Равенхилла «Ваши голоса» как бы про войну в Сирии, но на самом деле про государственный обман и манипуляцию с историей о применении химического оружия – было или не было (хотя все очевидно), кто применил (хотя все очевидно) и др. То есть история совершенно симметричная донецко-луганской и стрельбе из бука по голландскому самолету. Тематически понятно, почему этот кусок тут, но стилистически он довольно сильно отличается, в нем есть явная театральность, хотя Григорий Перель играет ясно и по делу без театральщины.
После этого начинается кусок про дело Сенцова и ко, который опять играют Кожевников и Мулаков – вот эта часть самая сомнительная, поскольку материала много и он сам по себе очень сильный, но параллельно идет документальное видео, где непонятно кто и что изображено (вероятно участники) и почему оно без конца повторяется. Плюс актеры обращаются в зал, спрашивая публику, у кого есть яйца и кто уверен, что выдержит все (характерно, что большая часть в зале, как всегда, женщины). И при том, что в зале никто не считает себя героем, дальше нам рассказывают-показывают про пытки и в финале с вызовом спрашивают непонятно кого, мол, вы продолжаете считать, что у вас есть яйца? Впрочем, если не считать этих заходов, то играют ребята по-прежнему точно, но потом, у кого я ни спрашивала, кто есть кто на экране, никто не знал, все говорят: у Лены спроси. А еще в конце предлагают написать письма Сенцову и Кольченко (про которого, вроде, речи не было) и я написала, хоть и непонятно было, что именно писать, но очень хотелось поддержать.
11 – «Мастер и Маргарита» в СТИ, тут давно анонсировали эту постановку Женовача, так что были ожидания, тем более, что это не очень очевидный для него выбор, хоть он и делал другого Булгакова, ну и хвалил кто-то из видевших первые показы. В результате - разочарование. Делал это Женовач со своей обычной командой, Боровский построил декорацию очень похожую на «записки покойника», тоже со стеной с открывающимися окошками, только на этот раз из пододеяльников. Все дело происходит в сумасшедшем доме – психи все с самого начала, включая линию Пилата, тут же все и происходит (прием с перенесением действия чего угодно в сумасшедший дом уже избит так, что невозможно его видеть даже в более оправданной ситуации ). А команда Воланда – медперсонал. И Воланд тут единственный в «гражданском» - в элегантном сером костюме. Воланда играет Вертков и он, пожалуй, единственный, кто хорош тут, не могу сказать, что он взял какую-то новую свою вершину, но на него интересно смотреть – он спокоен, в нем есть вес, ирония и вкус. Остальные суетятся, театральничают, кричат, форсируют все (хотя есть симпатичные моменты, например, у Бегемота-Евлантьева, но это самоигральная роль), а некоторые просто совсем слабо играют, даже удивительно для СТИ, где, вроде бы, считается, что актеры – это главное. Некоторых актеров так тяжело слышать, что просто хочется выключить. Мне кажется, такого актерски слабого спектакля я тут еще не видела. То, что ММ смотреть не увлекательно и даже скучновато – удивительно и ужасно жалко.
13 – Корабль дураков, Новокуйбышевск, режиссер Бокурадзе на ЗМ. Восхищенных слов заранее слышала много, но сам спектакль мне показался не слишком интересным – много суеты, претензии, много наворочено с костюмами и мало работает. Сразу вспомнила те же фарсы, которые ставил по крайней мере 20 лет назад Витя Крамер, тогда это казалось веселее. Но, конечно, всегда может быть, что спектакль из маленького города на Маске от волнения стушевался. В прошлый раз их же «Таня-Таня», вроде прошла без срывов.

С 15 марта поехала в Суздаль, но там разболелась окончательно и ни на что не ходила.
Но написала итоги Суздаля для «Ведомостей» - https://stengazeta.net/?p=10046591
И 2 части блога
Призовые фильмы - http://multfest.ru/blog.php?id=55
Остальные - http://multfest.ru/blog.php?id=56

А еще в марте-начале апреля вышли две части моей статьи про анимацию и болезнь
1 часть – про болезни тела - https://takiedela.ru/2017/03/sekretnyy-glaz-animacii/
2 часть – про душевные и ментальные болезни - https://takiedela.ru/2017/04/zerkalo-i-zagadka/
 

(Comment on this)

отчет за май 2017

Две трети мая провела в Израиле.
8 мая – пошли в иерусалимский театр Хан на спектакль Игоря Березина «Буча» по пьесе Йосефа Бар-Йосефа – драму из жизни ортодоксального семейства. Актеры наигрывали нещадно, даже те, которые выглядели неплохими - может от нервов официальной премьеры и критики в зале, а может у них так принято. Пьеса, по-моему, так себе, но сам по себе расклад интересный: в религиозную семью возвращается перед смертью отца сын, ушедший от религии и проклятый отцом. Такой на вид жовиальный счастливчик. И оказывается, что оттого, что он жил в миру, у всех тут ощущение, что он знает и может что-то особенное, все что-то от него хотят, требуют, надеются, а он этот груз не тянет, потому что на самом деле там у него все довольно плохо. И сам он, придя в дом отца, как будто чувствует, что оставил здесь что-то важное. Такое получается встречное движение.

10 - - пошли в клуб Гагарин на милейший спектаклик театра Radio play , называется «Каратист Патрик Ким», поставил Шахар Маром, у него крошечный театрик «Ханут» в Тель-Авиве, как коробочка и я там только однажды видела его предметный маленький спектакль на столе. А тут все-таки 4 актера, им там не развернуться, поэтому, видимо, они играют в «Гагарине». Этот Патрик Ким – герой израильских дешевых книжек, видимо, 60-х годов - американский секретный агент в духе Бонда, причем полуирландец, полукореец. Шахар сам и сценарий сочинил – такую пародийную радиопьесу, один человек у нас на глазах делает звук и трое играют. Очень смешной Ноам Рубинштейн (говорят, он клоун) играет главным образом этого Кима, самовлюбленного придурка, а две актрисы – Надя Кучер (она еще и поет прекрасно) и Ноа Беккер – прочие роли – шефа разведки, секретаршу, французскую секретную агентшу, русских кгбшников и др. Все это якобы радиотеатр, все идет в микрофоны, так что никакого особенного действия на сцене нет, но все равно очень смешно. Начинается, кстати, с того, что шеф ЦРУ говорит, что украли ученого (его потом Ким и ищет) и по рядам передают дипломат, откуда раздаются вопли (в нем, якобы, сидит этот ученый). Вообще, мне кажется, спектакль вполне вывозимый – перевод нужен, но смешное и так смешно.

13 – Сходили в студию Ясмин Годдер в Яффо на ее новый спектакль Simple Action \ «Простые действия». Это, конечно, не совсем спектакль, а как они пишут «совместные хореографические действия, вдохновленные Stabat mater”. По квадрату на стульях сидят 40 зрителей, среди которых и 6 танцоров и по одному танцоры выходят и выводят в центр кого-то из зрителей, кто готов участвовать. Все очень интимно, глаза в глаза, что-то тихо им говорят, а потом зритель обнимает танцора и обмякает на нем, а танцор его медленно постепенно укладывает на пол и сам садится рядом. Это происходит и происходит в течение часа – девушки и юноши выводят и мужчин, и женщин, разного возраста, разной подготовки, видна сразу скованность, зажим и вообще сложные отношения с телом и застенчивость или свобода тоже видна. Вот так один сидит, а другой лежит рядом, а потом они уходят один за другим , пол то почти пустеет, а то полон людей и тел. Несколько было случаев, когда наоборот, зритель укладывал танцора. Это очень трогательно выглядит, немного печально и в этом много доверия – чувствовать, что тебя не уронят. Я тоже выходила, меня выводил танцор и хореограф, которого я много видела и он мне очень симпатичен – Офир Юделевич. Он говорил – расслабься, обними меня, передай мне свой вес, доверяй мне, можешь закрыть глаза. А, уложив, говорил: лежи, сколько хочешь, когда поймешь, что хватит – иди на свое место. И, лежа, тоже было интересно всех рассматривать. Все это время девушка в углу играла на странном гудящем инструменте с мехами и пела тоже такое однообразное, прямо гипнотическая песня пустыни, пишут, что тоже вдохновленная Стабат матер. В течение часа происходило только это и ничего больше, на самом деле это воспринимается довольно эмоционально, но кажется прологом к чему-то, люди даже после поклонов как будто ждут чего-то. А может, послесловием. Для меня явно – к двум другим спектаклям Годдер, где так же много построено на прямом контакте с персональным зрителем и всей публикой, на совместном действии – «Кульминация»\ Climax и Common emotions \ «Общие эмоции». Это все становится личным опытом, а не просто действием, особенно то, что связано с тактильным контактом. Очень хотела про Common emotions написать подробно, вот теперь про оба сразу обязательно напишу.

14 мая – сходила на любопытный спектакль «Шребер», который сделан некой независимой группой режиссером по имени Ран Бехор по сценарию Натали Цукерман. Играли в Яффо в симпатичном арабо-еврейском театре. Речь идет о Даниэле Пауле Шребере, немецком судье, сошедшем с ума, попавшем в клинику и написавшем книгу «Воспоминания невропатологического больного» на рубеже 19-20 веков, объяснявшую его болезнь, его связь с богом и полную мессианских идей – эта книга потом оказала влияние на психиатрию и психологию и вообще оказалась в центре разнообразных споров на этот счет. Спектакль, впрочем, всю историю не берет, а странным образом смешивает историю Шребера с реальными историями актеров и, что самое сильное – их телесными опытами, поскольку, как я понимаю, телесность очень важна для Шребера. На сцене актер, который играет Шребера – Моти Розенцвейг – внятный и по-лекторски докладывающий роль, с ним два более-менее бессловесных – арабская женщина и парень-танцор. И два вовсе бессловесных подростка - помощника. В основном все крутится вокруг насилия, поскольку с этим связаны идеи Шребера, идущие от его рассказов о псих лечебнице, где он понял, что чем больше он сопротивлялся ужасным процедурам, тем большее насилие к нему применяли - и перестал сопротивляться. Начинают с того, что главного актера допрашивают на детекторе лжи - именно как его, актера - и он рассказывает о себе какие-то достаточно нестандартные и травматические вещи – про сексуальные практики, и др. Дальше он начинает объяснять идеи Шребера и они театрально иллюстрируются. На цветной капусте показывают работу мозга. Героя засовывают в ванну и засыпают ведрами льда, все втроем они делают какой-то «треннинг», напоминающий фрикции в разных позах – до изнеможения. Потом женщина (предварительно предупредив, что она профессиональная медсестра) вставляет ему в вену иглу и пускает кровь (она льется на белый лист, пока он говорит что-то следующее, а потом кровавый лист выставляют как картину). Они без конца надувают шары, а потом суют головы в ведра с водой и на вдохе с дикой скоростью произносят тексты о себе, которые в таком раскладе и исповедью-то не назовешь, но выясняется, что у героя детские травмы, автокатастрофа, после которой он не мог идти в армию, женщина из традиционной семьи, где 13 детей, но ушла, живет в Тель-Авиве с женщиной. Танцор тоже открытый гей и тоже с какими-то проблемами, в общем, все не просто. Потом еще и мальчишек заставляют по очереди кидать друг в друга помидорами и драться тоже под объяснения о насилии и ясно, что герой в некотором смысле считает себя мессией и, как говорят, у всего этого есть явные критические коннотации с сегодняшней израильской политикой, ее зацикленности на себе и при этом мессианстве. В общем, существо дело я, конечно, поняла не вполне, но вся эта брутальная телесность очень впечатляла.

18- Сходили сегодня в Камерный на "Сцены из супружеской жизни", совместная постановка с Гешером, поскольку две звезды из двух театров - Итай Тиран (из Камерного) и Эфрат Бен Цур. На удивление качественный спектакль - с хорошим разбором (молодой неизвестный мне режиссер Гилад Кимхи), хорошо придуманной сценографией (открыто и быстро свозят-развозят стены, составляя новые интерьеры) и отличными "людьми сцены", которые практически участвуют в действии, одевая-раздевая героев, разлучая их и наблюдая за ними. Ну и актеры правда хорошие - не Ульман с Юзефсоном, конечно, но по-своему интересные и совсем другие, главное - отличные партнеры друг другу, поэтому волна секса идет в зал, тем более, что Тиран молодой. Вообще расклад возрастов другой, чем в фильме – Тиран выглядит (да и на самом деле) младше Бен Цур, как ни пытается себя состарить, поэтому и расклад сил иначе смотрится, хоть она и старается щебетать. Не совсем понятно время – вроде мобильные телефоны и обстановка дома вполне может быть сегодняшней, но весь саундтрек и платья – скорее из 70-х. Несколько сцен сокращены, конечно, а финал совсем другой, даже интонационно – последняя сцена в джиме, вся на беговых тренажерах, в движении. И там, где у Бергмана фильм опускается в покой и сонную нежность, тут , наоборот, радостный подъем и как будто ожидание нового счастья. Но что поразительно - публика не просто старая, а очень старая, средний возраст, кажется, 70+. Катька говорит: "а может быть это дом престарелых на выезде?". Реагируют, кстати, хорошо, много смеются. Бойцы вспоминают минувшие дни.

На ДокАвиве сходил на три фильма: «Аустерлиц» Лозницы – томительные статичные съемки разных точек Освенцима в самый туристский день. Потом втягиваешья (хотя народ уходил целыми рядами, но того, о чем мне рассказывали, я так и не увидела – ужасных людей, которые устраивают себе развлечение из горя и др. Люди как люди, живые, так себя и ведут, а не изображают статуи скорби. Скорее сомнения в самой идее превращения памяти в место туристского аттракциона, по-моему, это так не работает. Еще один действительно крутой фильм посмотрела на Докавиве - "Citizen Jane: Battle for the City", про Джейн Джекобс, которая написала книжку "Жизнь и смерть больших американских городов", боролась за то, чтобы город сохранил человеческое измерение, соседство и улично-дворовую жизнь, против бесконечных высоток и хайвеев с всесильным строителем Нью-Йорка Робертом Мозесом. 30-е и 50-е годы. Как журналистка стала активистом и со всем народом вышла протестовать против трассы через Матхеттен и победила. В общем, многое очень рифмуется с сегодняшней московской реновацией. Потрясающие съемки городов-муравейников. И как на рубеже 2000-х взрывают те самые понастроенные безликие многоэтажные кварталы, в которых никто не хочет жить. Для Тель-Авива, кстати, проблема превращения малоэтажного города в город небоскребов тоже очень актуальна, может быть поэтому этот фильм показывают на фестивале больше, чем другие, и не раз на открытом воздухе – видимо, понимают, что это всем интересно. Я смотрела в Синематеке, в самом большом зале, он был битком и никто не уходил. А третий – про Рона Арада, портретный. Сам фильм – ничего особенного, но персонаж прелестный, живой и смешной, все время в идиотской шапочке.

Ну и поехала в Москву.

24-го пошла на открытие Чеховского фестиваля - открывались «Волшебной флейтой» берлинской Комише Опер в постановке любимейшего моего театра 1927 (то есть режиссер Сьюзан Андрейд и аниматор Пол Бэрритт вместе с худруком театра Барри Коски, который, по-моему, просто дали им полную свободу). По зрелищной части, как и ожидалось, было совершенно роскошно – настоящий 2Д-театр, все на плоскости экрана и на узкой полоске авансцены в соединении с анимацией. А в экране – вертящиеся двери вверху и внизу, где появляются герои, окруженные анимацией, или она идет прямо на них, оставляя лишь лицо. Причем первая часть, где змей, изрыгающий огонь, царица ночи и путешествие – это ночь, готическая сказка и сплошные насекомые: царица ночи – гигантский паук (от певицы осталось только лицо, на месте тела, обернутого экраном – довольно противное гусеничное тело с рисунком скелета, все вокруг ночные бабочки, мотыльки и прочие, ну и тут же белые совы. А вторая – царство науки и техники, куча животных, включая Слона, на котором ездит Зарастро (похожий на викторианского бизнесмена в цилиндре и с бородой) и огромные головы, устраивающие испытание – все полно вертящихся шестеренок, двигающихся насосов и поршней, эдакий стимпанк. Плюс – часть с Моностатосом, похожим на Носферату с яйцеобразной белой головой, натравляющим на Памину гигантских собак( они, понятное дело, анимационные, но потом и хор выходит в головах собак) – этот фрагмент с лестницами (тоже анимационными) похож на приключения в готическом замке. Не буду сейчас описывать все детали, поскольку собираюсь про этот спектакль писать, там и будут детали, но, конечно, главная фишка в том, что все это невероятно смешно, остроумно и изобретательно. Вроде того, что вокруг вынужденного молчать Папагено, летают многочисленные зубастые рты, как знак, что ему хочется болтать или волшебные колокольчики с девичьими ножками в красных туфельках. И когда они спасительно звенят вокруг страшного собачьего хора, у тех тоже (и у Моностатоса) вырастают такие же пухленькие ножки в туфельках (проекция, разумеется), они скачут и веселятся. Вообще, конечно, влияние немецкого кабаре на этот спектакль одно из главных, как и немого кино (чудесные моменты, где герой в овале света стоит посреди черного экрана с виньетками, а вокруг готическим шрифтом написан текст его речитатива). К сожалению по актерской части все было много хуже – особенно обидно, что Папагено, наряженный в желтый костюм с канотье, ужасно тухлый (я потом разговаривала с аниматором спектакля Полом Бэрритом и он мне рассказывал, что первый исполнитель был отличный, настоящий клоун), его спасала только смешная нарисованная кошка, которая все время была с ним. Ну и, судя по всему, музыкальная часть была не супер, я правда, в этом мало понимаю, а музыку эту очень люблю, меня только смущало, что не всех и даже хоры было не очень хорошо слышно, но музкритика признает, что не фонтан, кроме прелестной Памины, совершенно в духе 20-х годов (у меня была Адела Захариа).

https://www.youtube.com/watch?v=i-XEFUImCJ8

25 мая сходила на открытие Beаt film, оно было в открытом кинотеатре института Стрелка – польский фильм “Эти бессонные ночи”, юношеское томление, вечеринки, романы и кокаин, позиционировался как документально-игровой, хотелось бы понять, что там документального. Но смотрелся симпатично, а особенно мне понравилось само событие – очень много народу, огромная площадка, биток и народ очень молодой и симпатичный с виду.

А сегодня, 26 мая, cходила в театр Наций на Грозу (называется Грозагроза) Жени Марчелли. Как всегда у него сплошная телесность и чувственность, спектакль не слишком цельный, но интересное есть. Почему-то (объяснить можно, но в целом не вижу особого смысла) Бориса и Тихона играет один Павел Чинарев, не то, чтобы принципиально разный, а в обоих случаях пацанский, только в виде Бориса он все время ходит весь измазанный в кровище, видимо, избитый. Кабаниха – Настя Светлова, которую Марчелли привез с собой, как и Дикого – Кищенко (Кищенко, как всегда выразителен, но почему-то все на пьяных слезах и в целом не так интересно придуман, как Кабаниха). Светлова невыносимо точно играет истеричку на самозаводе, молодую, красивую, ревнующую сына и постоянно всех мацающую. Ну и, как все тут она   просто не закрывает рта, все время звучит какой-то дребезг, не имеющий отношения к Островскому. То же и у парочки Кулигин (Дмитрий Журавлев) – болтун невыносимый и Кудряш – мелкий шпиндик с повадками уголовника (Александр Якин). Ну и смешно придумана Феклуша (Анна Галинова), такая квашня-прилипала всех подслушивающая, которую выгнать ее невозможно. Катерину играет Пересильд, она то молчит, а то тоже на взрыве и истерике. Мне она очень понравилась в самом финале, вернее перед самоубийством (самый-то финал Марчелли выкинул), где она, тоже в белье, окровавленная и битая – как-то тихо обращается к залу – это у вас цветочки? Мне? И ходит их собирает. Прямо сцена сумасшествия Офелии. В остальном – не супер. Бассейн с девицами (видимо, Волга), дурацкая Барыня с «русалками» - неинтересные

27 – на Чеховском сходила на кубинские одноактные балеты – компания бывшего премьера Ковент Гардена Карлоса Акосты. Теперь он дома на Кубе сделал свой театр и даже сам ставит. В первом отделении были маленькие пьески всяких хороших хореографов – типа Шеркауи и Малифанта, но кубинские танцоры выглядят прямо качками – сплошные мышцы, и мальчики, и девочки здоровяки. А второе отделение была Кармер в постановке самого Акосты – ужасно наивное произведение, просто детский сад, а по построению – драмбалет и примитивно объясняющими жестами и многозначительным человеком с рогами в роли быка-судьбы. И стало ясно, что это мне напоминало – хороший стриптиз. Тут актеры через три минуты в одно движение сбрасывают рубашки, а еще через три – штаны (видимо, крой такой, как у стриптизеров, чтобы можно было зараз скинуть), ну а девицы – блузки и юбки и хвалятся своими накачанными телами, которые даже симпатично смотрятся в трактирных танцах. Но всерьез об этом говорить невозможно, хоть я и вообще не специалист. Зато публика в огромном восторге, особенно от «Кармен», поскольку все как на тарелочке.

28 – сходила на два фильма на фестивале Beat фильм. Сначала на «Город призраков» про Сирию и город Ракка, куда пришел ИГИЛ и начались расстрелы, пытки и др. И группа журналистов, вернее ставших под это дело журналистами стали пытаться об этом писать, чтобы донести информацию из закрытого города до других мест и запада. Понятно, что с риском для жизни, их хватали, пытали, убивали, они уезжали в другие города и страны, работая с тайными информаторами, их находили и там. В общем, жестко и страшно. Две самые сильные сцены: один из них уже в Германии все время пересматривает снятое игилом видео с его отцом, сначала арестованным за сына, а потом как его, привязанного к столбу, убивают в упор в голову. А второе – в Германии митинг против беженцев, молодчик фашистского вида скандирует что-то вроде «убирайтесь!» и толпа довольных обывателей подхватывает. А рядом кучка людей – тех же сирийцев и других - с плакатами «Алеппо пылает». А второй фильм – «Дай мне будущее» про группу Major Lazer , приехавшую первой из актуальных музыкантов на Кубу после потепления с Америкой и давшей там бесплатный концерт, куда пришло 400 тысяч человек. Очень драйвовое кино, сплошное ликование (лечебно было его после Сирии смотреть). Вещь, которая больше всего поразила – кубинский оффлайновый интернет ( с обычным у них очень плохо) которые они называют пакет. Буквально один человек раз в неделю распространяет на терабайтном жестком диске по всей стране самую свежую скачанную информацию – музыку, сериалы, кино, детский контент и проч, то, что обычно люди скачивают. И это разлетается по всей стране, все его знают.

30-го сходила на Чеховском на «Демона», которого Володя Панков поставил в Киргизии. Традиционный его ход со смешением языков (мне он больше всего нравился в Цветаевой, где был русский с французским), музыкой и пением-речитативом, живыми музыкантами и скорее эффектными картинами, чем внятно развивающимся действием. В этот раз он смешал и запараллелил «Демона» и «Белу» из «Героя нашего времени», сопоставил сцены, которые, видимо, считал рифмующимися, Тамара была и Белой, а Демон – Печориным. Содержательно все это у меня вызвало большие сомнения – киргизская экзотика вдруг почему-то оказывается равной кавказской, посреди фольклорного киргизского пения вдруг откуда ни возьмись – икона у которой плачет Тамара в киргизском наряде. Ну а главное – какая-то содержательная невнятица, то есть, если сюжеты знаешь – разберешься, что происходит, но зачем и почему все это, что тут главное, а что - второстепенное в таком громокипящем вареве не разберешь. От этого и актеры работают не слишком интересно. Но как всегда видно, что все по-честному, много работы, никакой халтуры.

31-го – опять на Чеховском сходила на занятное представление «4х4: Эфемерная архитектура», которое поставил английский жонглер Шон Гандини. Четыре жонглера и четыре танцора, по 2 мальчика и 2 девочки и там, и там, плюс живая музыка. Одновременно идет и танец, и жонглирование, и то, и другое – ничего особенного (сразу вспоминается цирковой анекдот про «не Ойстрах»), но в целом это почему-то обаятельно, главным образом своей непритязательностью и ироничной интонацией. Актеры еще и несут какую-то ритмическую чепуху все время, иногда вставляя русские слова. В общем, симпатичная необязательность и хорошие композиции на сцене. Но все время кажется, что лучше бы это смотреть, сидя за столиком.

(Comment on this)

отчет апрель 2017
Весь март проболела, во второй половине даже ходить никуда не могла и в первый раз вылезла в театр на «Гамлета» Додина на «Золотой маске». Вообще у Додина в последние годы неожиданный взлет и этот спектакль показывает совсем нового Додина,  что особенно поражает – бешеная энергия, очень физическая, плотская (неожиданно для режиссера на восьмом десятке) и при этом полная свобода по отношению к тексту и к авторитетам. Ну и, видимо, он все время продолжает в этот спектакль лезть, доделывать – не отпускает его этот сюжет. Бартошевич, который видел спектакль на премьере, сказал, что этот вариант с прошлым не имеет ничего общего, кроме общей интенции. В первой половине, говорит, вообще казалось, что вижу другой спектакль. Как я поняла, прежний ему нравился больше, но это не важно вообще-то.
История получилась про Гамлета, одержимого мщением, хотя никакого призрака нет в помине, а только в его воображении. Да и убийства отца явно никакого не было. Играет его Козловский таким Гамлетом-подростком, считающем себя мечом карающим, страдающим глубоко, но не видящим сомнений. Гертруда – Рапопорт, прекрасная молодая женщина с короткой стрижкой ежиком (к концу она срывает парик, а там седые патлы), вина которой только в том, что она любит Клавдия давно, а раньше  безумно страдала от жестокости и узколобости мужа-Гамлета («из-за таких нас считают свиньями во всем мире»). Современная умная женщина, стыдившаяся политики своей страны и поведения правителя, который, к тому же ее муж. И она выбрала может быть не такого красивого, но умного, либерального и интеллигентного Клавдия – его хорошо играет Игорь Черневич. Вообще, все прекрасны, что говорить.
Как она ни убеждает сына – он глух и слеп, он несется, как пущенная стрела, это он хочет повернуть ее глаза зрачками в душу, где, как он считает, пятна черноты. Она никакой вины за собой не видит и первая понимает, что сын опасен, но Клавдий очень долго ни за что не хочет применить силу и даже буквально отбрасывает жену пощечиной, когда она, мать, говорит, что пока Гамлет жив, им не будет покоя. Офелию играет Лиза Боярская, она тоже такая прямая девчонка и отношения с Гамлетом у нее вполне сложившиеся взросло-подростковые - страстный секс, споры, препирательства и тут же утешают друг друга, в конце она настойчиво называет его супругом. Для них Додин берет сцену знакомства Ромео и Джульетты – «я ваших рук рукой коснулся грубой», но тут это явно любовная игра, одна из многих.
Боровский сделал сцену, окруженную лесами, завешенными пленкой, похожей на чердак разрушенного дома с решеткой перекрытий, но без пола – ходить можно только по досочкам перекрытий. Помню, ходила в таком брошеном доме в Выборге – очень страшно. А вниз – большая глубина, как с верхнего этажа вниз или как колодцы. Так Гамлет в драке скручивает на верхнем этаже лесов Полония и, обернув в пленку, с высоты кидает тело прямо в этот колодец. И так же вдруг, поняв, что и Офелия им опасна, либеральный Клавдий с Гертрудой скручивают и бросают вниз Офелию. Когда Клавдий потом говорит о том, как он безнадежно после брата пытался наладить жизнь в Дании, вспоминаешь монолог Бориса Годунова «но если единое пятно на совести». У него есть.
Персонажей осталось  8, причем выглядит так, будто Додин взял весь текст и раздал реплики, кому хотел, свободно меняя внутри обращение с отца на брата (например, Полоний и Лаэрт – одно лицо, хоть зовут его Полонием, но он для Офелии брат) да и просто меняя и добавляя текст, где нужно уточнить смысл, без всякого пиетета к гению. Троица, которых все называют Горацио-Марцелл-Бернардо то работают приезжими актерами, то с ними говорят, будто они Розенкранц с Гильденстерном, то они работают могильщиками. Вместо трагедии о Гекубе они для примера разыгрывают сцену из Короля Лира, а потом, когда  уже Гамлет раздает им роли, они играют не столько Мышеловку, сколько сцену с Призраком, а потом сцену, где Гамлет не хочет убивать Клавдия на молитве. То есть там никакая не метафора, а прямо обвинение и угроза. И вот Клавдий сидит и смотрит, как со сцены ему прямым текстом говорят, что он убил брата и сам за это будет убит, и нервничает, конечно. Но терпит.
Большая загадка для меня отчего на роль второго плана в Маске выдвинули Курышева (якобы Горацио), который тени не отбрасывает и ничем не лучше двух других. Я, например, всегда с наслаждением смотрю на Иванова, что бы он ни делал (тут он Марцелл), но в этом спектакле его тоже не выдвигала бы, слава богу в этом спектакле есть кого выдвинуть.
Спектакль короткий – всего 2 часа с небольшим, к концу он уже катится с грохотом, с каждым убийством приходят монтировщики и закрывают досками ячейки-колодцы, Гертруда и Клавдий пьют отраву сами, поскольку карающий меч- Гамлет уже пришел к ним собственной персоной. К концу все уже становится совсем прямолинейно и ясно, что Додину тут важнее всего было высказать мысль. Гамлет читает блоковское «Я – Гамлет, холодеет кровь» и тут кажется, что кровь при виде этого принца должна холодеть у всех окружающих. Гамлет, завернувшись в пленку, как  в мантию, с верхнего этажа лесов, произносит речи грозного короля, торжествующего, что добрался до престола, но потом уже и ему невмоготу жить, мщение убивает его и он сам прыгает в один из оставшихся колодцев. А в финале по авансцене провозят огромную плазму, на которой одетый в пиджак Фортинбрас с отрывистой интонацией Путина говорит, что мол, мне всех жаль, но у меня есть права на эту землю. И текст этот повторяется несколько раз за сценой, будто говорящий телевизор объезжает зал по кругу за спинами зрителей. Вот этот ход, честно говоря, я уже видела не раз, хотя понимаю, что для мысли Додина такой финал вполне логичен.
18го - пошла на последний масочный спектакль – «Дядю Ваню» из Норильска, поставил Петр Шерешевский, у которого я видела не много и это явно лучшее.  Достойный спектакль, почти без ощущения провинциальности (иногда в актерах, но в целом они в порядке, хоть и без взлетов), с иронической, даже саркастической интонацией (заодно у каждого героя на футболке или платье принт с актером, который играл эту же роль в спектакле Станиславского и Н-Д) и хорошей сценографией Фемистокла Атмадзаса. На сцене главным образом 11 пианино и один рояль (по числу действующих лиц), а пол покрыт смятыми полиэтиленовыми пакетами. Перед началом каждого акта маман с интонацией Анны Чеховой объявляет, что это «концерт для одиннадцати пианино и одного рояля», и на самом деле музыкальность - главное свойство этого спектакля. Не потому, что все что-то на пианино играют (это все скорее похоже на собачий вальс, даже если Бетховен) или гремят фонограммы всяких рок хитов и даже Елена с Соней распевают «под крылом самолета о чем-то поет…». А потому что очень точно ритмически построено действие с нервом, перепадами и взлетами, когда уже любой звук – скрип, звон, треск, шум воды и шуршание пакетов – все делает партитуру и создает звуковое напряжение. Хороший момент когда Астров показывает свою карту уезда на  струнах раскуроченного рояля и те издают разный звук: вот это лоси, а это утки.
В общем, не знаю, дадут ли им что-нибудь завтра, но привезли его правильно, я бы тоже за него голосовала.
19-го вручали «Золотые маски». Балетные, похоже, как и драматические, ужасно недовольны решением жюри, а оперные, вроде ничего. В опере прямо было видно, что все болеют за пермскую Травиату, ужасно радовались, что получила Надежда Павлова, которой все так восхищались, а она со сцены про свою маску трогательно сказала: "Сыночек, это для тебя". На номинацию Курентзиса зал прямо ревел, как на поп-звезду, каковой он, видимо, давно уже стал. Даже смешно было, когда он свою лауреатскую речь закончил словами "Христос воскрес", зал завопил в ответ "Воистину!". Вообще, надо сказать, среди получантов было такое количество людей с акцентом, что прямо казалось, что Маска -  премия не русского театра, а мирового. Это ужасно приятно.  Призы в художнических номинациях вручали Галя Солодовникова и Саша Шишкин и я, конечно, не могла оторвать глаз от Шишкина, который существует  совершенно вне этикета, пришел в  развеселой майке и  нес себе под нос какую-то ахинею, вроде того, что раз уж кому за лучшего художника приз дадут, то и весь спектакль получит. В общем, был совершенно свободен и дико обаятелен.  Еще, уже в куклах, поразил мощный человек Александр Балсанов, получавший актерский приз в «Колином сочинении» Яны Туминой - он прямо на сцене продемонстрировал горловое пение. Кстати, спектакль, похоже, надо смотреть, очень его хвалят и деньги на него, оказывается, краудфандингом собирали - круто. В драме премии вручали Миронов с Урсуляк, Миронов, кстати, очень хорошо говорил, ввернул отличную цитату из Ленина, которого он сейчас играет в кино, про то, что от искусства людей хочется гладить по головкам, а нельзя - получилось едко про искусство и власть. И вообще сказал, как ценно, что сейчас, в тяжелый момент, театральные люди объединились. И Могучий тоже сказал что-то про Маску, которая помогает держаться вместе и сохранять критерии.  Ивашкявичус смешно говорил о том, что он заметил, что тем, кто говорит с акцентом, дают больше 30 секунд и он воспользуется. И что: вы слышите, что я говорю с акцентом и пишу тоже с акцентом, ну и так далее про литовский театр, за которым он тянется..
Театральная часть моей ленты так бурлила по поводу результатов "Золотой маски", что смолчать не выходит. Я почти всю Маску проболела в этом году, многого не видела, но то, о чем спорят в драме - видела. И тут, как по минному полю. В общем так: все последние годы для меня главная номинация - самая маргинальная: эксперимент. И в этом году она целиком (я, правда, не видела Молодую гвардию и новых Ахешек, но верю в них) была очень сильная. Не могу этого сказать про другие. Кто бы там ни получил - я была бы очень рада, и за Ахе, и за Борю Павлович, и за Дмитрий Волкострелов, и за Разговоры беженцев. И я ужасно рада, что получила новосибирская Снегурочка, за Галю Пьянова, Антона Болкунов и Сашу Manotskov - это смелая и правда экспериментальная работа. У меня в этой номинации был свой любимый спектакль - "62 способа подпереть голову рукой" Хайнера Геббельса из Электротеатра, но для меня он вообще не эксперимент, а как будто к нам из космоса прилетел. Мне не обидно за него, я просто его люблю. И да, я очень рада за Погребничко, что он получил лучший спектакль малой формы за "Магадан\кабаре". Это было вообще неожиданно, мы все ждали, что получат "Три сестры", они отличные и стоят награды. Но сестрам дали спецприз, а главный ушел Погребничко, который сам собой стоит Маски, как и его театр, живущий в своем отшельническом параллельном мире. И "Магадан" - прекрасен. И я, понятно, рада за лучшего режиссера - Андрея Moguchy и "Гроза" - какая-то новая для него история и она в большой степени про режиссуру. Хотя у него последнее время все истории новые.  Здорово, что стали давать премии драматургам, я "Мирение" Славы Дурненков не читала, но у Наташи Ворожбит пьеса отличная, чистая, строгая, если бы я давала, я бы дала ей, а Ивашкявичусу на следующий год за "Изгнание". Но в сущности это не так важно. А Ивашкявичус, принимая приз за "Русский роман", говорил так обаятельно и остроумно. Теперь про роли. Из того, что я видела, есть несколько сильных актрис, но Евгения Симонова из "Русского романа" не просто играет отлично и безжалостно, особенно к концу. Она была безусловным фаворитом зала, если раньше масочный зал ревел, когда произносили фамилию Фоменко, то теперь - на имена Курентзиса и Симоновой. Не видеть этого невозможно. И она прекрасно держалась и говорила. Из тех, кого выдвинули в мужской номинации, я не очень многих видела, но приз Козловскому для меня - это приз "Гамлету" Додина, которого, как я с изумлением обнаружила, не полюбили. А я смотрела его, не отрываясь, - там было столько ярости, столько свободы от авторитетов, столько энергии и желчи, сколько невозможно было предположить в режиссере на восьмом десятке. Да и вообще. Для меня он был кандидатом на лучший спектакль в большой форме, но жюри полюбило "Русский роман" - что ж, это искусство, а не математика, правильных решений не бывает. А еще я хочу сказать, что была совершенно замечательная черно-белая церемония в мрачно-мистических тонах, сочиненная Ниной Чусовой и Ксенией Перетрухина со смешными ведущими Епишевым и Чиповской, которые тут же этот тон пародировали. Вот.
22-го счастливо удалось попасть на спектакль Кети Митчелл, которую я очень люблю – гастроли в Большом оперного фестиваля из Экс-ан-Прованса привезли две оперы британского композитора Джорджа Бенджамина и я сходила на «Написано на коже» по Мартину Кримпу, которые ужасно хвалили, кто видел.
Оказалось невероятно интересно, без всякой митчелловской фирменной мультимедийности, но со сложно организованным пространством. Вернее, не только пространством, но и во всех отношениях сложно организованная вещь и, пожалуй, это в ней для меня самое захватывающее. Музыкальную часть я оценить не способна, могу только сказать, что музыка эта меня не захватывает, хотя, пожалуй, помогает. Она мне, как и текст, показалась очень искусственной, похожей на конспект, с какими-то неожиданными короткими эмоциональными ударами внутри. Сценография выглядит, как разрез дома в два этажа. Слева – одна над другой современные подсобные помещения – полуофис-полукостюмерные, белые, с лампами дневного света. Средняя часть и вверху, и внизу – 13-й век, темноватый дом богатого хозяина с женой и тут же, сбоку от кровати – дерево, лес. А справа – белая лестница тоже современного вида с лампами. Вроде бы в пьесе этой два временных пласта. Во-первых – 13-й век, история про хозяина и его жену, как хозяин заказал некоему юноше написать о нем прославляющую книгу с миниатюрами, у юноши случился роман с женой, он рассказал об этом в книге, тогда хозяин убил его и заставил жену съесть его сердце. Хотел и ее убить, но она выбросилась из окна.  В общем, в основе легенда про съеденное сердце, но вокруг этого много чего накручено и феминистского про просыпающуюся безграмотную покорную жену, и гейского (это уже, я думаю, Митчелл добавила) про любовь хозяина к юноше, мне даже показалось, что тоже не вполне безответную. Второй пласт – современный, где действуют ангелы, которые все эти события во вполне современном духе комментируют, а один даже становится героем – юношей (его пел такой прекрасный контратенор Тим Мид). При этом ангелы, одетые в современные черные костюмы, выглядят  в некотором смысле служителями сцены – не то обслугой, не то кукловодами, сочиняющими, строящими и обслуживающими то, что происходит в основном сюжете, из-за чего кажется, что это еще и про театр. Кстати, я программку в начале не прочла, так что не знала, что это ангелы и для меня они были какими-то театральными демиургами. С одной стороны они пели: «Сравняйте города с землей» и «Отмените все вылеты в аэропорту», с другой – явно по их жесту начиналось действие основного сюжета, они обсуждали героев и по их жесту действие останавливалось и они замерших героев уносили-уводили, как кукол или будто они вдруг лишились сил до следующего эпизода. В разговорах ангелов мешалось сегодня и вчера, как, на самом деле и в разговорах героев из 13 века, где тоже вдруг посреди чего-то старого упоминался торговый центр, бонусные самолетные мили и пр. В общем, два временных слоя странным образом взаимопроникали. А еще герои говорили-пели о себе в третьем лице, включая ремарки, что тоже давало странный, искусственный отстраненный тон. И при этом все время шла речь про какие-то убийства, горы трупов, сожженные поселения и не вполне было понятно, сегодня это или вчера и почему тогда, если горы трупов под окном,  это выглядит, как что-то обыденное и маловажное, как в телевизоре. В общем, наворот был очень сложный, прихотливо просчитанный,  а в центре были очень горячие фрагменты истории про соблазнение и страсть, пышущую из всех троих, и желание женщины рассказать об этой любви, более сильное, чем страх смерти, и про искусство, которое может сказать о большем, чем сами люди (юноша, отдавая законченную книгу, описывал миниатюры в ней и все они были ужасно страшные, а потайные страницы про любовь были написанным текстом, который женщина не умела прочесть и хотела только узнать, какой из этих значков означает любовь).
После спектакля встретили Тарнопольского и он, расхваливая качество музыки, все говорил о том, какая это логоцентричная опера, и что, мол, для англичан опера – вещь новая, вот и музыка стоит на месте, а без слов ничего не поймешь, не то, что у немцев. И что наши новые композиторы идут скорее по немецкому пути. Прокомментировать не могу, просто пересказываю.
 Еще в мае успела съездить на один день на Лимуд с лекцией про документальную анимацию. Еще послушала рассказ Руты Ванагайте, о том, что она написала о холокосте в Литве – очень сильно, хоть  я примерно то же самое слушала в сети из Минска.  И очень занятную лекцию про терминологию ЛГТБ, которую давала женщина-раввин, глава реформистской церкви в Англии. Оказалось очень интересно, что кроме лесби, геев, транс и би, есть еще асексуальные, те, кто в разное время определяют свой пол по-разному и те, у кого врожденные два сразу. И все это тоже должно входить в аббревиатуру, только я бумажку потеряла и не помню, как.
А 24-го полетела в Израиль. У Катьки 26-го апреля открылась выставка витрин, у нее получилась очень смешная, яркая, что тут вроде не очень принято. Вот тут она выложила все витрины - https://www.facebook.com/rabeyka/posts/10210751715727265?pnref=story и вот на странице Шенкара - http://www.shenkar.ac.il/he/news_items/jewelry-display-window-katia-rabey
Потом еще в Т-А было три показа новых лучших русских мультфильмов в Тейве – детский и два взрослых, залы набрались полные , на чем апрель и закончился.
В начале месяца, кстати, была анимационная премия "Икар", вот о ней и написала: http://www.vedomosti.ru/lifestyle/articles/2017/04/10/684875-animatsionnaya-premiya-ikar

(Comment on this)

Отчет январь-февраль 2017
Пробую оперативно писать про театр в Телеграм, по ходу собираю все в кучу для отчетов в ЖЖ. Посмотрим, сколько продержусь.
В январе – в ТА - А пока просто оставлю тут ссылки на то, как мы сходили на отличную выставку очков Overview в музее дизайна в Холоне - https://www.facebook.com/dina.goder/posts/1525602757457685?pnref=story и https://www.facebook.com/dina.goder/posts/1525626207455340?pnref=story
 Потом полетела в Москву
31 января - Досматриваю пропущенное. «Идиот» Максима Диденко в театре Наций. Назвали «клоунада нуар». Действительно клоунада – у всех намазанные лица, Мышкина играет Дапкунайте в котелке, пищит, как резиновая уточка, семенит, имеет жалкий вид. Остальные трое – мужчины. Рогожин – Ткачук, Настасья Филипповна в роковом черном парике – Шаляпин, «белокурая Жози» Аглая – Тульчинский. Мужчины играют женщин всегда смешно, а тут еще такие крупные тетки с маленьким Мышкиным. Но в целом – не слишком захватывающе и зачем-почему вдруг среди пантомимы читают именно эти  фрагменты текста – тоже неясно. Особенно с монологом про «русских либералов, которые отечество не любят». Как бы ни объясняли в программке, что это ирония и какую бы саркастическую мину ни делал актер, - это единственный эпизод на аплодисменты и ясно, что идет он за чистую монету. Но я все равно смотрела с интересом из-за картинки – сценография Паши Семченко с видео очень стильная, смешная анимация в комиксовом духе на 4 цвета: несется лес (а герои скачут на игрушечных лошадках), портреты  в доме Рогожина таращат глаза, летят сердечки, когда Аглая поет в ресторанном духе про рыцаря бедного, кружат вороны, когда поет трагическая Настасья Филипповна, в общем, идет параллельный иронический визуальный сюжет, который хорошо работает с основным, не очень внятным.
 1 февраля.
Сходила на презентацию «Сверлийского кирпича» в Электротеатр – очень красивый трехтомник в коробочке, приехали все композиторы, у всех большие оперные планы, в общем звучало очень духоподъемно. Кроме Боре Филановского, который звучал как-то печально. «Кирпич» очень эффектный, яркие томики – с музыкой, с либретто  и с флешкой с фильмами – все с очень красивыми картинками. Не совсем понимаю, как ее употреблять, у меня и дисководов-то нет, выглядит, скорее для журнального столика, но в руках держать приятно
Вечером пошла в ТЮЗ на премьеру «Все кончено» Гинкаса. Играют в фойе, как раньше « Кто боится Вирджинии Вульф», длится все это три часа причем довольно мучительных. Пьеса Олби мне не нравится (впрочем, и «ВВ» уже трудно выносима), она тянет нервы и к этому добавляется какой-то невыносимо тягучий ритм, придуманный Гинкасом, где каждый из актеров делает паузу после каждого слова (впрочем, иногда впадает в истерику). Еще рядом со мной сидело трое стариков и я все время нервно думала, каково им было все время слушать про смерть. Видимо, нелегко, и в антракте они ушли. Милее всех на сцене мне были старшие – Ясулович и Баринов, правда их было немного. Вышли со спектакля, как будто кирпичи возили.
2 февраля
«Иванов» Тимофея Кулябина в театре Наций – смотреть было очень любопытно, придуман очень подробный современный мир, хоть я и не все в нем понимаю. Кем работает герой (какая-то бумажная работа и почему такая безденежность невыносимая?), кто ему Боркин, если он входит в дом со своим ключом и т.д. Но в целом об этом не думаешь – много прекрасных деталей, особенно во втором акте у Лебедевых на дне рожденья Шурочки, все эти прекрасные тетки в платьях в цветок, жуткий репертуарчик песен и застольных стишков и т.д. Особенно хороша Лапшина с перманентом в платье в обтяжку  - не оторвешься, но и Шульц – Бабакина, и Павленкова – Зюзюшка, смешные. В общем, напридумано много и много отличных говорящих деталей, но Миронов – Иванов вес еще не взял, пока видно, что еще не понимает что играть. Верю, что такой артист будет копать и сыграет рано или поздно. Хаматова тоже – трогательная, с лысой головой, но пока немного на одной ноте. И Боярская – Шурочка, тоже видно, что на месте – сила у нее невероятная, просто женщина-танк, но без Иванова это как-то в пустоту. Единственный, кто уже с полным пониманием играет, с тонкостями – это Гордин \ Лебедев - совестливый, интеллигентный алкоголик, да и пьющий, видимо, от стыда за свою жизнь и за окружающих, в нем мягкость, уступчивость, но и твердость в оценках, любовь к дочери, нежность к друзьям. Вержбицкий-Шабельский тоже в нескольких местах очень хорош. В общем, явно надо через пол года идти, когда разыграются.

4 марта – «Изгнание» Ивашкявичуса поставил Карбаускис на малой сцене Маяковки. Любопытная пьеса  про литовцев-эмигрантов в Лондоне, говорят, в Вильнюсе и в Риге были хорошие постановки по ней у Коршуноваса.  Но у меня какое-то очень двойственное впечатление. Вещь большая (3 действия, 4 часа идет), событий много и в целом не скучно. Актеры стараются, главный герой  (неизвестный мне Вячеслав Ковалев несколько жлобского вида) все время на сцене в полной выкладке, прочие играют по многу ролей, но почему-то «не радует». То ли дело в том, что не все играют хорошо и в общем ни у кого нет настоящего актерского обаяния и заразительности, но почему-то не могу к этому подключиться, сопереживать. Как будто все это из жизни какого-то чужого быдла, которое не имеет ко мне никакого отношения. Никого не жалко, хотя темы такие, про которые мне очень было бы интересно послушать и вообще про то, как герой изживал в себе волка, «внутреннего монгола», менял лицо.  И вообще по материалу интересно – вот это ежеминутное агрессивное «рвать!», как замена матерных междометий и вообще ощущение эмигрировавших литовцев, как просто советских людей, для нас не отличимых от русских, с той же гомофобией, высокомерным презрением к «бабаям» (у нас «чуркам») и все это спотыкается о любовь к Фредди. Ну и то, что при теракте в метро, родившаяся в Англии полька обвиняет во всем «понаехавших» литовцев – «мы вам все дали», а герой-литовец (вернее, символически наполовину русский– Ивановс) – «бабаев», срывается на хозяина соседнего магазина пакистанца. В общем, все это могло бы быть. Но публике вроде и так нравится.
5 февраля – детский спектакль в театре Наций «Осторожно, эльфы!», поставили Маша Литвинова и Слава Игнатов. По-моему, получилось мило, хоть и есть вопросы к драматургии (к концу несколько скомкано). История для младшеклассников, назвали все это дело «театральным детективом», играют на малой сцене. На сцене стоит что-то вроде мебельной стенки, где в каждый ящик-шкафчик можно залезть, а по центру – экран. Актера два – Сергей Мелконян и Елизавета Мартинес, они – детективы некоего отделения, связанного с эльфами (а в конце внезапно выясняется, что и сами эльфы. Они якобы расследуют дело про исчезновение девочки и ее родителей (в конце оказывается, что и расследовать нечего), а по ходу объясняют кто такие эльфы с разными историями. Там прелестный теневой театр на экране, много работы с предметами и актеры отлично работают с детьми, особенно Мелконян. Дети ужасно довольны, очень активно участвуют и вообще все время включены. Я брала в аренду дочку друзей, она мне, выйдя на улицу, сказала, что хочет немедленно посмотреть еще раз.
6 февраля – «Кандид» Мастерской Брусникина играли в центре на Страстном. Большая команда работала.  Поставила неизвестная мне молодая Елизавета Бондарь (пишут, что закончила гитис, музтеатр у Бертмана), текст переписали, смешно осовременивая, и уложили в полтора часа Родионов и Троепольская. Поскольку это мюзикл, то полно музыки, которую играет, сидя на втором этаже конструкции Ансамбль Новой музыки, а сочинил тоже молодой Андрей Бесогонов что-то похожее на попурри галопом по музыке разных эпох.  Ну и оформили студенты Британки – одни сделали здоровенную установку – шкаф, по которой можно лазать и с раздвижными дверями. Другие – видео, которое превращает все это дело в компьютерную игру со старомодными пиксельными фигурками и с прохождением уровней, которые соответствуют разным городам и странам. В общем, накрутили всего, артистическая молодежь с накрашенными лицами и в полуклоунских костюмах развлекается, скачет, танцует, поет, как умеет. Иногда это зажигательно, иногда – не очень, много смешного, но в целом все несколько на одной ноте, пусть высокой и это мешает реагировать. Но даст бог поиграют и распределятся. А может и нет, если все в драматургии заложено. 
7 февраля. Была в музее Москвы на во-первых, на выставке Семена Файбисовича, большая такая живопись по мобильным фотографиям и этот масштаб вдруг придает как будто случайным и очень узнаваемым картинам совсем другое значение. Сюжеты московские – Казанский вокзал, Мой двор. И там, и там - милиция, молодежь, много азиатов. На Казанском еще бомжи и люди, выходящие из переходов, будто из недр ада, а во дворе покой, бабки, девчонки на коленях у парней, осень, лето.
А еще заодно зашла на выставку про Оттепель. Отличная оказалась. Ясная, внятная, строго и убедительно структурированная по всем искусствам с помощью тем-метафор: решетка, капсула, новое, мобильность, ритм, органика - еще чего-то, не помню.  В огороженных темных загончиках музыка звучит.  Прямо надо школьников водить. Даже жалко, что времени было маловато чтобы все подробно рассмотреть.
Вечером пошла в ШДИ на спектакль Крымова  «Мертвые души (история подарка)» из проекта «Своими словами», где  в прошлом году был «Евгений Онегин», который мне нравился. Как и прошлый, они этот называют спектаклем для детей, но детей совсем мало и по большому счету он все-таки не детский. В прошлый раз ход был такой, что слависты разных стран рассказывают про Пушкина. В этот раз – говорят о том, что славист остался один – финн (тот же Маминов), прочие не приехали, и теперь   он зовет всех, кто есть в театре, чтобы помогли ему разыграть историю. На зов выходит толпа народу и он выбирает прежде всего уборщицу с каким-то азиатским именем играть Гоголя – поэтому получается комическое маленькое, нелепое, писклявое и воющее существо, полугоголь, полууборщица – ужасно смешная Алина Ходжеванова, закончившая крымовский курс в позапрошлом году (до того, кстати, она изображает директора бахрушинки Родионова, который приносит несколько черепов Гоголя, найденных при ремонте и которые когда-то из могилы, видимо, спер Бахрушин). Сюжет построен вокруг, с одной стороны, этого убогого Гоголя (целая куча гэгов, например, насчет того, что он был липкий и им брезговали, но Пушкин держался – Маминов все время рвет скотч, чтобы изобразить звук, как от гоголя трудно отодраться, прилипнув) и Пушкина, которого играет Мелконян. И того, подарил Пушкин Гоголю сюжет «Мертвых душ» или тот украл его. И в чем разница.  Все это опять строится на шутовстве и отличных сценических картинках: вот например, картина про петербургский культурный форум, для которого на сцену вытаскивают фанерные силуэты-фотографии всяких театральных культурных деятелей, включая Кокшеневу плюс Путина, Максим просит Крымова для убедительности отдать ему свою одежду – из-за ширмы подают знаменитый красный свитер, штаны и очки и тут Маминов очень похоже пародирует тягучую манеру Крымова говорить. Вообще очень много отличных деталей, каждую хочется описывать – и дети, которых пушкин с женой носят как игрушки-марионетки на палочке, и то, как повернутые к нам спиной силуэты людей театра становятся черной очередью в церковь и она уезжает на коврике в открытую дверь. Все они разворачиваются вроде бы капустным способом, но к финалу доходят до настоящего драматизма. Предпоследняя сцена когда Пушкин и Наталья Ник. сидят за обеденным столом, заваленном детскими игрушками и остатками еды, препирается Гоголь, ему дают остатки макарон, а Пушкин ругается на жену довольно жестко – звуковик его запикивает, а он злится и явно форсирует злость. И спрашивает есть ли чистый носок - его нет, и он надевает перчатку на ногу и идет на дуэль. Перед дверью останавливается, оборачивается и так это похоже на то, как Тузенбах уходил на дуэль, что я прямо жду, что он скажет: «я не пил сегодня кофе», но он говорит «Макароны были недоварены», что тоже самое. А Гоголь воет: «для кого же я буду теперь писать» и так же воет монолог про птицу-тройку  и тут игрушечная птица-тройка со стола взлетает на дроне и кружит по залу, а потом вдруг взрывается. В общем, всего не опишешь, хотя надо бы.
9 февраля – пошла на АХЕ – они в Музей архитектуры привезли свой пятичастный проект «Между двумя» по Тибетской книге мертвых «Бардо тодол». Бардо, как они объясняют, - это этапы перехода от смерти до следующего воплощения. И, конечно, тут есть сильная связь со смертью Андрюши Сизинцева.  Две части я уже видела в Питере в разное время (одну в БДТ, где они делали маску, вторую на фестивале БТК, где им брали кровь). Как выяснилось, это были первая – «Суд. Шесть миров» (с кровью) и последняя - «Самовоплощение». В этот раз я попала на вторую часть – «Кармическая буря», с водой. Вообще это, наверное, круто смотреть подряд, поскольку у них одна и та же сценография всюду, с которой они в каждом спектакле работают и она в измененном виде переходит в следующую часть. В музее им отдали пространство Аптекарского приказа, там часть места выделили на спектакль, а часть – на выставку – стеллажи с объектами (сразу вспомнила их потрясающую Башню вкуса на Пражской квардиеннале), одежды с лампами, маски. Спектакль поначалу развивался медленно и медитативно – хождение по фанере над водой, подъем фанерных стен и разведение их по сторонам, всяческие пассы и пр. В общем, классические такие АХЕ, даже немного укачивало. А потом стало дело набирать обороты – один поливает себя чем-то перед камерой и задает вопросы. Другой лежит в воде на фоне большой проекции первого и отвечает на вопросы. Смешно и брутально. Обливались разными густыми жидкостями, типа меда, краской, обсыпались землей, красили фанерный задник, тут же над водой болтаются на веревках горящие лампочки, Паша стреляет себе в руки, обмазывается зеленкой, крутит в мясорубке свеклу , все это, стоя в воде и все вокруг становится зеленым, потом свекольным, в воду оба падают, хлебают ее – в общем все так, чтобы мы почувствовали, вздрогнули, проснулись, и все с напряженным звуком, в дыму, все в ритме ритуала, в атмосфере священнодействия и многозначительности. В общем, мы вздрогнули, проснулись, а к концу пошло полное крещендо и к финалу было прямо мощно.
10-го сходила на «Грузинский авангард» в музее личных коллекций Прекрасные талантливые молодые грузины, которых посылали учиться в Париж и они приезжали обратно европейцами. Как-то особенно хороша графика – Зданевич, Валишевский. У Гудиашвили только графика и нравится.
11 февраля. Сначала пошла на дневной спектакль – маленькую оперу Бриттена «Ноев ковчег», поставили тоже Маша Литвинова и Слава Игнатов – невероятно эффектно по визуальной части. Очень эффектные костюмы (авторы – Бекрицкие), похожие на дырчатые доспехи, по центру сначала что-то вроде дерева, на котором растут горящие лампочки, их собирают в корзины. А еще есть куклы, которых носят певцы-герои, привешенными к себе и у этих кукол тоже вкручены в головы лампочки, как знак жизни (кстати, когда Каин Авеля убивает – убитому лампочку выкручивают). Еще есть симпатичная анимация – животные и птицы , которых проецируют не на стену, а на маленькие экраны, которые люди носят в руках – тоже красиво. В целом для этой маленькой сцены красоты немного чрезмерно, но поскольку действия почти нет, то есть что рассматривать. Непоседливым детям по-моему, не годится, а визуалам – вполне. Хотя трудно вынести традицию назидательного вступительного слова перед детским спектаклем (кажется это пожилая дочь Сац произносит). Хочется провалиться.
А еще днем сходила на лекцию Инны Натановны Соловьевой на Хитровке про Станиславского: «Станиславский: система как свобода».. Лекция была шикарная и, хотя понятно, что ее регулярно уносит вдаль от темы (сегодня не слишком), очевидно, что такого уровня лекторов у нас нет. Не только по уровню размышления и владения материалом, но по эмоциональному заряду – на очень высоком градусе рассказывала, сама себя заводя. Представить, конечно, невозможно, что ей будет 90 лет в этом году.
А вечером пошла на «Магадан. Кабаре» Погребничко, пропущенный в прошлом году. А сейчас он идет на Маску. Это очередной его песенный спектакль – короткий и очень хороший. Поющая Наталья Рожкова теперь выглядит совсем теткой и рядом Загорская в шляпке и с чемоданом – тоже какая-то отчаянная, что-то про смысл жизни говорит. Аккордеон, иногда гитара – молоденькая Маша Погребничко и три молодых мужчины в каких-то диких костюмах (один даже в чем-то оранжевом буддистском) как всегда Бахваловой. Но главное, конечно, песни, которые сначала про Магадан, с такой подзаборной романтикой и тоской, а потом уже вроде не про Магадан, но все равно воспринимаются как о нем. Даже «томба ля неже» (которую тетки у меня за спиной в голос подпевали) и что-то итальянское. И в это время на экране над сценой какое-то любительское видео с глубоким снегом откуда люди, смеясь, не могут выбраться. А вместо экрана натянут пододеяльник старого фасона с дыркой ромбом по центру. Вот от этого почему-то совсем слезы.
Кстати, вот еще на днях сходила на видеоинсталляцию Кети Митчелл «5 истин» из музея Виктории и Альберта в Электротеатре – там выстроили павильончик, в котором 10 экранов, а на них сцена сумасшествия Офелии, сыгранная хорошей актрисой Мишель Терри в духе 5 режиссеров: Станиславского, Арто, Брехта, Гротовского, Брука. Снято красиво, но чем различается этот дух без лупы не разберешься. Впрочем, всегда можно рассмотреть видео в сети.
Станиславский - https://www.youtube.com/watch?v=2OD7phopWWk
Арто - https://www.youtube.com/watch?v=gHn2Lj7R0Rc
Брехт - https://www.youtube.com/watch?v=62-gYcO6jrY
Гротовский - https://www.youtube.com/watch?v=-ScsvWtMZWo
Брук - https://www.youtube.com/watch?v=YIjjLpshfCQ

12-го сначала была на Конференции в Театре.док про свидетеля в театре. Они рассказывали о своих свидетельских проектах и было очень интересно, особенно все, что связано с персонажем – его встречей с героем (это сильно) или с тем, что зрители актера идентифицируют с героем и не согласны отказаться от этого. Причем в каждом спектакле ситуация своя, другая. В общем, есть о чем подумать.
Вечером пошла на «Дыхание» Марата Гацалова в театр Наций. Та самая пьеса МакМиллана, которую привозили на НЕТ в постановке Кети Митчелл и там актеры в диалоге крутили педали велосипеда – динамомашины, вырабатывая то самое электричество, которое давало свет. Поэтому экологическая тема казалась главной: как люди хотят быть хорошими и правильными, а жизнь проходит. В спектакле Гацалова поначалу несколько напрягало, что актеры очень разного возраста – молодой Шаляпин и совсем немолодая Трошина, хоть и понятно, что они из разных периодов этой истории и  между ними на сцене никакого контакта нет. У Гацалова история вышла прежде всего про любовь и невозможность быть вместе, с большим надрывом, несмотря на внешнюю холодность и даже умозрительность. И то, как с внутренним надрывом играет Трошина, и то, как Шаляпину во второй части поставлена хореография, когда его буквально болтает и бросает по сцене, будто он потерял координацию и не может стоять (Таня Гордеева ставила движение).  Но самое классное происходит с пространством – его придумала Ксюша Перетрухина- такая стерильна комната-кухня-ванная, в  которой медленно и незаметно для глаза отъезжает задняя стена и  освобождающееся пространство заполняют все новыми сушилками для белья, ставят из пустого шкафа еще две тарелки на стол , потом еще и еще. Все по-прежнему стерильное  и герои постоянно то раздеваются, то одеваются, обозначая новый этап, во все стальное-серое (художник Леша Лобанов). И пространство остается таким же чистым м и холодным, но заполненным белыми предметами. И еще удивительный фрагмент, когда вдруг мужчина исчезает, и возникает в проекции на стену – я даже не сразу поняла, что он не настоящий. Звучит его голос, а самого его нет – только призрак, будто в воображении.
14-го сначала пошла в ЦИМ на «Совместные переживания», реж. Виктори Привалова – вроде бы это ее первый спектакль и играют выпускники института культуры (они называются «авторский театр «Эскизы в пространстве»). Играют в черной комнате, зрители вперемешку с актерами сидят на ряду стульев, закрученном спиралью до самого центра, то есть заполняют всю комнату. Каждому при входе дают карточку с цитатой, которую он должен произнести, когда на стене будет его номер. Спектакль состоит из многих воспоминаний о первой любви от детского сада до старости,  часть интервью звучит фонограммой -  это, и вообще сам текст вполне живые и симпатичные (драматург Женя Казачков). Ну и говорится, что когда зажжется зеленая лампочка, кто хочет может вспомнить о собственной первой любви (это раза три за часовой спектакль происходит). В общем, тут есть все, чтобы было хорошо, но в моем случае хорошо не было. Актеры с первой минуты начали форсировать и наигрывать так, что не хотелось не только вспоминать о чем-то интимном, но и даже читать цитату с бумажки, было прямо похоже на  школьный литмонтаж. И когда зажигалась зеленая лампочка действительно люди рассказывали какие-то детские истории, но они были такие законченные, так укладывались во время, будто их сочинили давно, отрепетировали и теперь читали по бумажке. Женя потом уверял, что это полная импровизация и всегда получается так, но поверить в это трудно.
А после спектакля понеслась на день рожденья Театра.док – вечер скетчей к 15-летию. Ужасно было жалко, что пришла к середине, было отлично, Юдников симпатично вел вечер, актеры очень смешные скетчи играли, и особенно был хорош последний – текст Саши Денисовой про «тайный док» по материалам закрытой группы доковцев.  На бесконечных повторах, что нужно за собой убирать, кто взял ключ от шлагбаума? что опять жильцы приходили ругаться на шум и восторженное: «доковцы, вы лучшие!». И еще был классный рэп Казачкова на попурри по Пушкину и Маяковскому, с которым он уже прославился в фб https://www.youtube.com/watch?v=ROdXkVOY4gM
Потом все поехали на вечеринку в Трансформатор, но я не поехала.
15-го улетела в Израиль.
20-го февраля съездила в Иерусалим в Музей Израиля на разрекламированную выставку Гойи. Оказалась небольшая, живописи мало, в основном офорты - хорошо знакомое и недавно виденное. А в детском отделе музея выставка на тему веревок, нитей и др. и несколько симпатичных работ на эту тему, вроде плетеного из ниток лабиринта, похожего на лес.
А вечером там же в Иерусалиме пошли на открытую репетицию маленького симпатичного театра PuppetCinema, в постановке того же Цви Сахара, у которого я там же видела забавную «Планету Яйцо» и хорошую «Соль земли». Он сделал «Гулливера» на своем обычном соединении прямой видеосъемки и проекции актера и кукол( в этот раз скорее предметов). Играет один рассказчик-Гулливер, стоя в мелком квадратном бассейне и три человека, которые снимают и подыгрывают. Премьера будет только в мае, так что как все сложится – непонятно, вопросов много,  но была пара замечательно красивых эпизодов с видео и отражениями в воде -  и мутная луна рябит в волнах, и  кораблики качаются. Горящий флот я даже тайно сфотографировала.
1 марта вернулась в Москву.



 

(Comment on this)

Отчет: середина ноября - декабрь
Все-таки успела записать до конца года!
Итак, продолжаю с возвращения в Москву в середине ноября.
17-го – 2 спектакля. Во-первых, «Музей инопланетного вторжения», спектакль-инсталляция, которую сочинили три художника Алексей Лобанов, Ксения Перетрухина и Шифра Каждан (оказывается они называют себя «театром взаимных действий»). Есть еще драматург Наталья Боренко. Очень убедительно сделанное в Боярских палатах мокьюментари о якобы вторжении инопланетных существ в 1989 году в Томской области. Устроено, как экскурсия по музею – есть два экскурсовода, мужчина и женщина, которые в последней сцене даже разыгрывают маленький эпизод, обсуждая эту давнюю историю. Рисунки, фотографии, старые журналы, всякие предметы советского быта, манекены в типовой одежде, куча обычных вещей, которые подаются, как нечто значительное,  записи интервью «свидетелей», которые можно послушать в наушниках, документация обреченной борьбы милиции и КГБ с «живыми треногами», от которых шло такое поле, что, во-первых, уничтожалось все железное, а во-вторых, все нагревалось и посреди зимы наступило лето. Есть и корявый макет места, где все случилось – он стоит на столе, вокруг которого рассаживают зрителей и немного разыгрывают, как в кукольном театре. Версия такая, что мирных инопланетян уничтожила сильная геомагнитная буря, которая была в 89-м году. Заодно переломная дата дает и всякие интересные возможности трактовки, с одной стороны советская вооруженная враждебность, с другой – вроде бы стране не до того. В последнем зале – экран с проекцией из фб и там обсуждение якобы сегодняшнего состояния дел, когда в НИИ, где исследовались остатки того вторжения и инопланетных существ, уничтожают архивы. В конце каждый зритель долго идет по коридору к подсвеченной баночке непонятно чего (типа биологического материала). Смешно, но очень убедительно (в основе - «Война миров» Уэллса)
Вечером -  «Год рака» Люка Персеваля на завершении фестиваля Сезон Станиславского. Некоторое разочарование для меня, но все равно интересно было посмотреть. Поставил он это в голландском "Toneelgroep Amsterdam" по роману голландского писателя Хюго Клауса. Спектакль про любовь на двоих  и с роялем, как это было и в моем любимом «Отелло» и музыка тут очень много дает. Взаимоотношения двоих, мужчина зависим, не может оторваться, женщина –вертихвостка, у нее есть муж и дочь, в общем, игра в одни ворота, все про секс, который изображается очень условно и при этом брутально – буквально таскают друг друга по сцене за ноги. Сцена, как всегда, пустая – рояль и больше ничего. В общем, ее уходы-возвращения, а в конце года таких отношений уже после разрыва она умирает от рака.
18-го у меня начался НЕТ спектаклем  Forced Entertainment «Праздники будущего» (к песне Velvet Underground "All Tomorrow's Parties), который я уже видела в Авиньоне в 2012-м году и тогда писала о нем вместе с другими спектаклями, трактующими проблемы будущего (http://www.mn.ru/culture/theater/83425 ), но теперь в ситуации общего мрачного напряжения и бесконечных дурных новостей Tomorrow's Parties почти потеряли свою шуточность, а черные прогнозы о том, что будет с государствами и людьми, экологией и религией, войной и миром, женщинами и мужчинами кажутся почти реалистичными при том, что это ужасно смешно.  Видно, что текст сочинялся всеми вместе, импровизационно, так он и звучит в диалоге двух актеров, мужчины и женщины, которые будто дети играют кто кого переврет. Одина говорит, что в будущем будет перенаселение и народу будет тесно, как в автобусе в час пик, а она отвечает, что останется всего несколько человек на земле и они будут жить на разных континентах. Он говорит, что мужчин будет мало и женщины будут их обслуживать, а самые молодые и красивые – для секса. А женщина – что мужчин совсем не будет. Говорят, что секс останется только для пожилых, как что-то ностальгическое, что миром будут править дети или что дети будут как рабы, что войн не будет или что для них отведут особые территории чисто для развлечения или что война всех со всеми не будет прекращаться, что исчезнут государства и весь мир станет одним народом или что все разделятся на мельчайшие государства, что будет одно тело на семью, и каждый будет пользоваться им по очереди  и так далее. Актриса, играющая этот спектакль уже много лет, рассказывает, что реакция публики на многое в нем отличается от года к году, от страны к стране, обозначая болезненные темы. В России, например, война и религия – в этих местах народ замолкает и уже не смеется. А в Америке – сегрегация (предположение, что все будет страшно разделено (не только разделение на черных и белых) и всем все чужое запрещено). И еще говорила: раньше я была оптимисткой, а теперь, после Брекзита и выборов Трампа – уже не могу. В общем, этот спектакль смотрится по-новому.
19 – тоже в рамках NET «Тибетская книга мертвых» Театра. док в постановке Васи Березина.  Когда-то в книжке я писала про "переживание пространства", что есть спектакли, где в этом - главное действие и событие для зрителя. "Тибетская книга мертвых" которую играют я в заброшенном депо Курского вокзала - как раз такой случай. То, что из-за фестиваля это было зимой, в мороз (вообще-то его играют в теплое время), работало так же сильно, как и само это поразительное место в центре Москвы - огромное пространство с горами мусора, граффити, выбитыми стёклами и входом по вырубленным в ледяном снегу ступеням. Свечи на земле, идущие мимо с грохотом поезда, ряды красных бархатных кресел, принесённых откуда-то, пар изо рта и дым сигарет в лучах света. На возвышении музыканты издают потусторонние звуки. Народ  кутается в пледы, ходит по огромному залу, тут же курит и попивает для согрева взятый с собой алкоголь. Артисты под мерную музыку пытаются с высоты над зрителями перекричать поезда (там такой опасный балкон, доска без загородок и перил), покрыть голосами гигантский открытый зал, а спускаясь вниз к зрителям, медленно ходят в масках, бьют железом в железные столбы. Получается  настоящее пространственное и звуковое приключение, переживание пространства и звука тут сильнее, чем текста книги мертвых, обрывки которого мы слышим в общем гудении этого поразительного места. Спрашивала потом, как же им удалось договориться, чтобы там играть, рассказали, что поскольку сейчас это здание железные дороги продают, но его еще не купили, то депо как бы повисло между собственниками, так что договариваться пришлось скорее с полицией. А место и правда опасное. Рассказывали, что летом, когда играли однажды перед спектаклем пришел какой-то дикий человек и угрожал  ружьем и не начинали, пока его не успокоили и увели. А еще в ночь между спектаклями там кого-то убили. Ничуть не удивляет, видно, что там своя жизнь, во время спектакля, который  я видела, тоже влезли какие-то ребята и прошествовали через площадку, которая для нас была сценой. Вот тут есть немного фотографий, которые я сняла там не телефон, очень темных, правда. https://www.facebook.com/dina.goder/posts/1402023879815574?pnref=story
20 – 10.10.10 – это видео-выставка в Новом пространстве театра Наций. Выглядела довольно невнятно, самое интересное, что смотреть на экран надо было, улегшись на огромную кровать, а на экране, разделенном на квадраты, как на видеонаблюдении в мониторе охранника – комнаты гостиницы, где появляются разные люди (все это как-то связано с «Чайкой» и с историей Чехова с Ликой, но это мало понятно). Смешно - рассказывают, что на этой койке даже происходили знакомства и кадреж.
22 – днем посмотрела тоже на NET «Разговоры беженцев»  (режиссеры Константин Учитель, Владимир Кузнецов. Производство питерского фестиваля «Точка доступа»). Спектакль   играли на Ленинградском вокзале. Толпа народу следует за человеком с красным флагом по вокзалу и слушает в наушниках брехтовские "Разговоры беженцев" про патриотизм, войну, деньги, воспитание и редкость обычных людей. Два отличных актёра Сергей Волков (который Брехт в Ленсовете) и Максим Фомин (который «Топливо») ходят по вокзалу сами по себе - сначала мы их вообще не видим, потом замечаем внизу с балкона второго этажа, потом они приходят и садятся среди нас, когда мы сидим в зале ожидания. Они  покупают доширак, едят, играют в морской бой, смешиваются в зале ожидания с публикой и все это время разговаривают. Но слышат их только зрители в наушниках или те пассажиры, что случайно оказались рядом. Один герой, встав на стул, читает "Лорелею" и солдатики, сидящие в том же зале, радостно аплодируют. На вокзале обнаруживается много интересного, ты слушаешь текст, звучащий весьма актуально, рассматривая обычную вокзальную жизнь, объявления о потерявшихся людях, магазины, пассажиров, ждущих поезда и не понимающих что за народ в наушниках тут ходит. К финалу толпа носится за флагом по вокзальным лестницам вверх-вниз все быстрее, наверняка со стороны пассажиров за этим тоже очень интересно наблюдать. Поклоны мы видим уже с галереи второго этажа, глядя вниз в центральный холл. И кажется, что уходящих актеров сопровождают полицейские.  Вот фотографии, сделанные на телефон в фб. https://www.facebook.com/dina.goder/posts/1404959086188720?pnref=story
С 24 по 26 ноября  я поехала в Хельсинки с лекциями про русскую анимацию для детей и взрослых. Провела там три прекрасных дня, полных музеев и интересных встреч. Вот тут фотографии https://www.facebook.com/dina.goder/posts/1410642018953760?pnref=story
https://www.facebook.com/dina.goder/posts/1410693312281964?pnref=story
https://www.facebook.com/dina.goder/posts/1410693312281964?pnref=story
27 -28 на два дня приехала в  Питер. Во-первых,  посмотрела Фабра в Эрмитаже – было очень интересно, но скорее концептуально, чтобы порассуждать, и не могу сказать, что произвело сильное впечатление. Впечатление произвели разве что сверкающие зеленые жуки, которыми этот внук энтомолога покрывал все подряд.  Ну и конечно после того, как прошелся по знакомым залам в которых надо было искать что-то фабровское, уже даже на улице казалось, что отовсюду выглядывают фабровские чучела и шуточки. А вообще сходить в Эрмитаж было круто, давно там не была.
Потом пошла на «Грозу» Могучего в БДТ, о которой много слышала – удивительным образом (с Маноцковым) он превратил все в рэп-частушку-скоморошество, что давало всему действу совершенно особенный небытовой ритм. Только Борис был оперный (действительно оперный певец) и тем сразу обозначался как другой. При этом скоморошестве, по картинке все было строгое черно-белое и плоское – только на авансцене, а в темной глубине время от времени в сполохах грозы были видны подвешенные туши – лошади, собаки. Сейчас уж и не упомню, кого, но ясно, что про Фабра вспомнилось сразу.
29-го уже снова в Москве на НЕТе  смотрела казанский спектакль театра «Угол» Волкострелов-Пряжко «Карина и Дрон» с несколькими совсем молодыми актерами, которых, как говорят, он выбрал по кастинку и там есть даже школьники.  Это такой спектакль-концепт, который описывать и рассуждать интереснее, чем смотреть.  Несколько человек стоят на постаментах, за спиной у каждого светящийся экрана (так что освещены они контровым и мы их не видим) слышен какой-то гул (некий гул земли по Пряжко) и ребята произносят какие-то обрывочные подростковые реплики (как переговариваются люди, едущие в транспорте) которые мы почти не слышим, впрочем, они все незначащие, но как всегда точно уловленные. . Дальше можно рассуждать что там почему, но круто, что это поставлено в маленьком независимом театре и на это ходят люди.
30-го сходила на  «Нон-фикшн», это как всегда было прекрасно. И купила милейшую книжку-картинку «История старой квартиры», по которой детям ясна русская история 20 века – с 1902 до 2002.
1-го декабря пошла в Пушкинский театр на «Барабаны в ночи» Бутусова – знакомая бутусовская музыкальная клоунада. Пьеса Брехта ранняя про вернувшегося с войны солдата, которого невеста устала ждать и уже беременна от нового жениха и тогда он идет бороться в рабочие кварталы, но невеста возвращается и он бросает борьбу. Все как всегда энергично, намазанные лица, переодевания, но, на мой взгляд, не очень внятно и совсем не так сильно, как «Добрый человек». Силы брошены лучшие – на героя пригласили Трибунцева, невесту играет Урсуляк, жениха – Матросов, тратятся они всерьез, но отдачи от этого немного. Единственный\ая, кто мне очень понравился в этом спектакле – официант\конферансье\и др. персонажи – андрогин с зализанными белыми волосами, говорящий без остановки, вообще персонаж очень в духе немецких кабаре – это маленькая, как ребенок Анастасия Лебедева, не вспомню, видела ли ее раньше.
3-го смотрела в доке «Неявные воздействия» Севы Лисовского – такой   спектакль-путешествие по городу, живущему своей жизнью, город воздействует на спектакль, а спектакль – на город. Вот тут картинки, снятые во время, хотя в темноте почти ничего не видно, но пусть будут для памяти. https://www.facebook.com/dina.goder/posts/1422732547744707?pnref=story  Вообще давно хотела сходить на «Неявные воздействия» Лисовского в доке, про него много хорошего рассказывали. Что они каждый раз ходят по разным маршрутам, среди каких-то самых обыденных мест, заходя в людные места вроде торговых центров и проч и актеры играют фрагменты из разных пьес и текстов в самых неожиданных местах и на это реагируют случайные люди, как-то достраивая ситуацию и предполагая, что происходит, что иногда вылезают охранники и гоняют, а иногда кто-то из прохожих присоединяется. В общем, в этот раз все должно было случиться в более щадящем режиме, поскольку приурочили спектакль к открытию новой площадки дока «Трансформатор» на Электрозаводе. Группу собирали перед входом на Электрозавод и собирались водить в тепле по нему, но народу оказалось так много, что на завод не пустили (все-таки жаль, такой он красивый, краснокирпичный, целый город), так что получилось, наоборот еще более радикально – гигантская толпа народу шла вслед за Севой Лисовским с флагом в руках, по еще неисследованному его командой району Электрозаводской два часа по морозу (Сева сказал, что все-таки из жалости спектакль сократили, а то бы мы вымерзли, хотя, наоборот, к концу пути мы согрелись).  На удивительные места у этой команды нюх – даже представить невозможно, что маршрут был импровизационный, без заготовок. Кто-то из актеров выскакивал из машины на противоположной стороне улицы, другой витийствовал, торча  из люка, третья сидела на дереве, как птица, уж не говорю о тех, кто находил какие-то заводские щели, сугробы, непонятные сооружения вроде трансформаторов, на которые можно было залезть, чтобы вещать уже с них, в окружении толпы замерзших слушателей. Отыграв эпизод, актеры срывали с места, обгоняя толпу, чтобы зарядить следующую сцену. Чаще всего им приходилось орать – издалека, среди шума машин иначе не слышно, но это добавляло какой-то ярости и драйва. Воздействия начались сразу – машины, проезжавшие мимо, притормаживали, пытаясь понять, что происходит и устраивали затор на проезжей части, прохожие изумленно оглядывались на орущих, а те, которые шли с независимым видом, выглядели еще смешнее, поскольку для нас они шли через сцену, что было нелепо -  естественнее было бы, если бы они включились в игру. На самом деле самое крутое в таких  спектаклях – то, что ты иначе , куда подробнее, начинаешь видеть город и то, как он становится сценой, а случайные люди - актерами. Это было и в спектакле Remote Москва, который я очень люблю, но тут куда нагляднее и из-за маршрута, а прежде всего оттого, что тут в живущий своей жизнью город были сделаны инъекции собственно театра – демонстративного, представления, меняющего вокруг себя все. Один из монологов актриса читала на лестнице перед стеклянной проходной на завод. Публика стояла перед лестницей. Первая женщина, выходившая из дверей, разговаривая по телефону, страшно смущаясь, постаралась скорее спуститься, но все равно выглядела, как премьерша в мюзик-холле – освещенная лестница и перед ней в темноте публика. А вторая не стала выходить, они вдвоем с охранницей стояли, приоткрыв стеклянную дверь, чтобы лучше слышать и для нас выглядели тоже как участники спектакля, за их изумленными и непонимающими лицами смотреть было даже интереснее.
Некоторые тексты, которые читали актеры были из пьес или прозы, другие казались сымпровизированными по определенному заданию. Эротическую сцену, раздеваясь догола, играли на заснеженной клумбе в сквере перед ДК на Яузе, потом переместились на шикарную лестницу этого ДК, где сейчас играет «Современник», там актеры выходили из-за всех столбов и тумб по очереди и орали  то «люди, львы, орлы и куропатки», а то посылали по матери театр Современник и саму Галину Волчек (вот это, по-моему, было напрасно), из театра выходил охранник и что-то бормотал в свою рацию, но скоро актеры вместе с нами побежали в следующее место. Отлично было, когда нас повели по набережной, актеры орали с другой стороны трассы, от реки, перебегая от столба к мостику, но нас больше не останавливали, мы шли на большой скорости вперед, оставляя за собой по обе стороны о чем-то бурно рассказывающих актеров. Толпа шла быстро, обсуждая на ходу увиденное и вообще театр, у меня за спиной кто-то явно знакомился с дальним прицелом, девушка подробно рассказывала о себе -  ясно было, что эта пара уйдет со спектакля вместе и это тоже выглядело частью спектакля. Кто-то пронесся мимо, говоря спутнику «по-моему, театральная составляющая слабовата» - они тоже были частью спектакля. Кстати, было несколько эпизодов на самом деле отличных.
Последним московским спектаклем для меня был Gala Жерома Беля на фестивале NET, шла на него в ужасной тоске, а вышла растроганная. Мне очень нравилась постановка Жерома Беля "Инвалидный театр" (http://stengazeta.net/?p=10008743 ), которую я видела в Авиньоне четыре года назад - там участвовали люди с ментальными проблемами, этот тоже отличный и в целом про то же - никто не лучше и не хуже никого. Бель в этот раз ставил спектакль специально по заказу фестиваля, с нашими участниками. Это был очередной вариант идеи, которую он реализует в разных странах: как говорят, он заранее присылает список, кто ему нужен для спектакля, вроде райдера - ребенок и старик, танцор и артист, человек с ментальными проблемами и колясочник, люди разной комплекции, разного возраста, с улицы и из театральной среды. И все танцуют, перед каждым эпизодом переворачивая листы календаря, на которых от руки написано: Балет, Майкл Джексон, Импровизация, Вальс, Коллектив. Танцуют по одному, парами, все вместе, повторяя движения одного из группы. В нелепейших костюмчиках в духе диско. И ты хохочешь, и умиляешься, и завидуешь, и сразу представляешь себя на месте самых нелепых.  Я такая как она, даже простой пируэт сделать не могу, но она делает и получает удовольствие -  гори все огнем. И тот толстяк - тоже я, и вот эта смешная, которая так упоенно скачет невпопад. И танцор, повторяющий движения за вдохновенным парнишкой с синдромом Дауна, ничуть не менее нелеп, чем остальные, но этим-то все они и прекрасны.
6-го полетела в Казань, там у меня 7-го в культурном центре «Смена» была лекция про док анимацию. Побывала в редакции Инде, от которых потрясающий вид на город сверху, и несмотря на 25 градусов мороза вылезла от их соседей на балкон. Зашла в независимый театр «Угол» познакомиться. Погуляла на морозе по городу и ела местную вкусную еду.  «Смена» мне очень понравилась – и место, тоже какое-то бывшее фабричное, и команда, очень своя.  В результате лекции и разговоров в Инде вышел вот такой путеводитель по док. анимации - http://inde.io/article/2438-15-minutnyy-putevoditel-dokumentalnaya-animatsiya-s-dinoy-goder
8-го прилетела в Москву и вечером же улетела в ТА
с 9-го была на International Dance Expose. К моему приезду он уже 2 дня шел, так что я кое-что пропустила, осталось 3 дня. но и  впечатление в этот раз было не такое сильное, как в прошлом году. Началось все с какого-то дикого треша про жизнь Чайковского, якобы инспирированного книгой Берберовой (в основном про то, что герой не может решить, мужчина он или женщина). Из нового любопытного – только что созданнный Дом танца Бер Шевы с хореографом Эялем Гадоном – спектакль “Распродажа” не бог весть, но танцоры отличные и кажется что у них есть будущее. Элла Ротшильд с «Наводнением» (опять работа с предметами) скорее разочаровала
Еще раз посмотрела OCD Love Шарон Эяль, теперь не в большом зале, а в студии Батшевы, без театрального света, вроде репетиции. Тяжеловато смотреть на это так близко, на крупном плане, там намеренно болезненная пластика, но впечатление даже сильнее.
Еще был любопытный танц-перформанс МЕМО Анат Григорио  - она давала людям на себе рисовать разными красками кисточками и потом каталась по белым длинным бумажным листам-лентам, макала волосы в краску и махала ими – потом получалось что-то на листах, сама была цветная с ног до головы
Самая крутая была Ясмин Годдер со спектаклем “Сommon emotions” . В нем поразительно соединялся танец с игрой с публикой, которую вызывали из зала и она шла на сцену буквально толпами. Посреди сцены висел дырявый занавес из одежды и публику группами заводили за него, а там с ней происходило нечто, видимое оставшимся зрителям только отчасти, через дырки. Старые и молодые, все участвовали в каком-то понятном только участникам воркшопе и к финалу на фоне продолжающегося танца актеров происходило практически их братание с публикой. Все это время перед занавесом, у нас на глазах продолжался танец, но то один, то пара танцоров выходили из него, чтобы работать со зрителями. Самым впечатляющим была последняя часть спектакля, когда вышедшей к публике танцор, стал просить всех померить себе пульс, потом попрыгать и снова померить – на руке, на сердце, на шее. А потом предложил померить друг другу. И одной рукой одному, а другой – другому. И вот так, чувствуя пульс друг друга выйти на сцену. Пошел почти весь зал, слепленный в обнимающийся поток, где каждый слушал сердце еще двоих. Они ушли за занавес и там с ними что-то было, а потом они вышли и уселись на сцене кругом и обсуждали впечатления. В зале в это время не было почти никого. Причем, спектакль этот был результатом большого германского проекта, где шла работа (в частности научная) с  людьми  с болезнью Паркинсона, с Ясмин работал ученый, который изучает общие эмоции и их влияние на людей, при подготовке спектакля он приносил разную музыку, фотографии кино и др, которыми так или иначе заряжалась то одна, то другая часть группы. Ну и для Ясмин была очень важна именно система совместных переживаний – актеров и зала.  Потом напишу обо всем этом подробнее.
Вот тут картинки, снятые на телефон.
https://www.facebook.com/dina.goder/posts/1430783383606290?pnref=story

(Comment on this)

отчет: середина октября - середина ноября
Тороплюсь закончить записывать год до Нового года

Продолжаю про фестиваль «Территория»
14-15 октября ходила на мастер-классы Штефана Кэги для студентов фестиваля Территория, он рассказывал о своих спектаклях-исследованиях, это было ужасно интересно, в частности о спектакле 100%Х (какой-то город), где на сцене 100 человек из города, в соответствии с его процентным раскладом – по возрасту, полу, национальности, религии, семейному положению и др. (то есть пять процентов горожан от 0 до 10 лет – значит 5 детей на сцене)  они строятся на сцене сначала по возрастным процентам, концентрическими кругами и это становится очень наглядно, а потом им задаются вопросы, на которые надо ответить да или нет и расклад, в частности, о чем люди хотят говорить и отвечать, а о чем нет – очень выразительный. Он к этому рассказывал, что вопросы, на которые люди не хотят отвечать в каждой стране разные (например, в одной стране люди не будут говорить, что они нарушали закон, а в другой – что они много денег зарабатывают). Ну и вообще про город, состоящий из людей, много нового узнаешь, такие наглядные обобщения. Штефан попробовал с молодежью устроить  практическое занятие с сочинением и задаванием вопросов и ответами на них – получилось не очень, навскидку все банальности придумывают. Зато потом он тоже ужасно интересно рассказывал про спектакль о торговле оружием, для которого нашли множество людей со всего мира, которые были в это дело так или иначе вовлечены (включая русских) и для зрителей это было движение по комнатам с этими рассказами в соответствии с маршрутами, снятыми героями. И потом Штефан устроил практическое занятие, где сначала все ребята ходили по этажу (это было в новом пространстве театра Наций), снимая все вокруг себя, а потом отдавали свои гаджеты друг другу и ходили в точности уже по чужой съемке. Это оказалось очень круто. В общем, лекцию Кэги я записала и потом что-нибудь расскажу.
17-го увидела сразу три спектакля за день.
Днем пошли на «В гостях. Европа» команды Римини Протокол. Это на фестивале «Территория». Для этого спектакля ищут квартиры в центре города, готовые принять зрителей – человек 15 сажают за стол, накрытый картой Европы, есть пара технических ведущих, который подготовили авторы из Римини Протокол и все начинается с того, что каждого просят отметить на карте несколько точек, значимых для него – города рождения родителей или дедушек-бабушек или связанные еще  с какими-то важными событиями и соединить эти точки. Вся карта оказалась исчерчена разноцветными линиями и это как-то сразу делало очевидным, что все мы граждане мира, какими бы ни были домоседами. Спектакль этот, как любит этот театр, оказывается одновременно большим социологическим исследованием, результаты которого можно посмотреть у Римини Протокол на сайте, но главное – все же театр и для тех, кто пришел, он состоит не в том, насколько именно эта застольная компания укладывается в какие-то местные стандарты, а в каких-то деталях, очень личных, которые каждый вдруг узнает о себе и соседях. Сам спектакль существует в форме игры, на это явно был некоторый драматургический расчет, поскольку в дело должен был вступать азарт, соревнование команд и это очень бы взбодрило процесс. Но я вообще не азартная и, судя по всему, другим в нашей команды тоже хотелось  не спорить, а дружелюбно соглашаться, так что во всех эпизодах, где нужно было, чтобы команды о чем-то сепаратно договаривались, все все решали за общим столом и во всем готовы были друг другу уступить. Но от этого и драйва у нас, наверное, было меньше, чем в командах, где собрались спорщики. В общем, сначала из рук в руки по столу со звуком сирены передавали машинку, которая, если нажать на кнопку, выдавала что-то типа длинного чека с заданием. А переход на следующий уровень обозначался текстом из истории Евросоюза, который надо было зачитать вслух. А потом уже выдали планшеты и на них нужно было читать задания и выбирать ответ. В общем, все эти формальности были не слишком интересными. Еще была на столе форма с тестом, которую надо было в определенный момент поставить в духовку, чтобы к финалу готовый пирог разъели выигравшие (у нас, да и, по-моему, у других разъедали все вместе) и лучшее в этом было то, что к финалу игры пирог этот из духовки ужасно приятно и сдобно пах.
Теперь про вопросы. Первые вопросы были к хозяевам, спрашивали давно ли они здесь живут, про соседей и какие политические вопросы обсуждают за столом. У нас хозяева были милейшая молодая пара, хипстерского вида которая только недавно стала жить вместе, так что это все было скорее про любовь, чем про политику и пр. Место, кстати, было не самое центровое – Сокольники. Вопросы были про отмеченное на карте место, важное для тебя лично – спрашивали у кого-то почему и мы выслушали тоже какую-то лирическую историю. Интересно было, что на вопрос кто себя чувствует гражданином мира, а кто скорее своей страны, у нас большинство ответили в пользу космополитизма (и я), в демократию тоже почти все верили, еще нужно было сказать, кто в последнее время участвовал в конфликте с применением физической силы и утвердительно ответили двое, один где-то с охранником подрался, а девушка по какому-то принципиальному поводу. Еще помню про вопрос, кому приходилось врать про национальность, я ответила да и пришлось объяснять. На самом деле мне особо врать не приходилось, но не отвечать на вопрос, как всякому еврею, чтобы избежать дальнейших разговоров – не раз. А у еще одной девушки была авантюрная история про переход границы в какую-то арабскую страну, где она, вся замотанная, прикидывалась арабкой. Еще были интересные вопросы – у кого сколько в кармане наличных денег (потом Кэги удивлялся, как много денег носят с собой русские), игра в молчанку (мы не долго продержались), кто всерьез хотел участвовать в какой-нибудь политической партии (у нас было пара человек, но вообще Кэги говорит, что у нас никто этого не хочет, в отличие от работы в общественных организациях, что, конечно, много говорит о Русской ситуации). Все особенно рассказывают про вопрос, какую европейскую границу вы хотели бы изменить, добавить или убрать. Понятно, что многие другие в этом спектакле хотели вернуть обратно Крым или убрать границы с Европой, но наша группа хотела убрать границу, проходящую по столу между нашими группами и не стала лезть в политику. В целом мне этот спектакль показался не таким интересным, как я ждала и как другое любимое у Римини Протокола, хоть вроде бы все было очень персонально, но у меня было все равно ощущение, что там много формального -  сама игра, например, которая как прием в нашем случае совсем не сработала. Да и вопросы, многие из которых, на мой взгляд, были интересны скорее для исследования, для того, чтобы потом посмотреть карту и понять, чем ваша группа и ваш город отличается от остальных, чем для того, чтобы контактировать впрямую со мной, задеть меня, что у них обычно есть и отчего, собственно, я всегда и стою на том, что сочинения Римини Протокол – спектакли. Вот ролик спектакля: https://vimeo.com/131524136

Вечером – на «Поле» Волкострелова по пьесе Пряжко в его питерском Театре Post, тоже в рамках «Территории». Было очень любопытно. Зрители сидят с двух сторон от сцены, а линия сцены разделена на прямоугольные секции – в них сидят актеры. В одном торце у сцены расчерченная на квадраты доска с номерами эпизодов. В другом – сидит мальчик с планшетом, а там – генератор случайных чисел. Мальчик называет номер эпизода – его отмечают на доске – его играют актеры. Крошечные сценки про комбайнеров и доярок – дела, любовь, урожай, золотая цепочка и др., вполне бытовые эпизоды. Играют, как всегда у Волкострелова-Пряжко хорошо, в несколько равнодушно-отстраненном тоне. А в программке список всех эпизодов с ремарками. Зрители следят за программками, как оперные знатоки с клавирами в руках. Так мы понимаем, что все происходит в доме, на поле или в машине. Эпизоды путаются, повторяются, пока не превращаются в совершенно условные кванты текста. И вдруг к финалу  история сосредотачивается и выводится на какой-то новый уровень не то фантастики, не то безумия. Комбайнеры понимают, что убирают не свое поле, а европейское, но останавливаться не хотят. Что это значит, трудно себе представить, но это не может не рифмоваться в голове со спектаклем «Римини протокол».
Совсем поздно вечером пошла на проект «Живые пространства», который Территория каждый раз проводит в новом нетеатральном месте, где разыгрывают какого-то современного писателя. В этот раз делали в фитнес-клубе, на Даниловском рынке, в магазине Леруа Мерлен, а я видела  постановку Талгата Баталова, который куратор этой истории,  в дизайн-отеле «Стандарт» прямо на Пушкинской площади по прозе Александра Снегирева и все это называлось «Русский букинг. Номер для писателя». Самое интересное, конечно, было путешествие зрителей по самому отелю, куда интереснее, чем текст и актеры. Актеры играли в шикарных номерах, в баре (вокруг с изумлением крутились жильцы отеля – здоровенные черные мужики), потом выходили на один из верхних этажей, который еще ремонтируется – продуваемое пространство с голым бетоном, а в конце – на крышу с панорамным видом на ночную Пушкинскую площадь, просто красота.
18 октября -  Тоже на Территории спектакль «Сострадание. История одного оружия». Поставил Мило Рау в берлинском Шаубюне. В спектакле две актрисы – молоденькая негритянка Консолат Зипериус и белая не слишком молодая Урсина Ларди, они называют свои имена и говорят от своего имени так, что кажется, что это действительно их истории, хотя, это не совсем так,  хоть они и основаны на реальных рассказах о войне в Африке. Сцена завалена хламом, над сценой экран, где мы видим крупный план актрисы и ясно, что это по крайней мере частично – запись, а не трансляция. Сначала рассказывает Консолат, как ее маленькой девочкой усыновили (увезли от резни в Бурунди) в Бельгии (там тоже есть проблемы – как на нее приходили соседи посмотреть и она чувствовала себя обезьянкой и др.) и вот она стала актрисой. Это вступление и, кажется,  это действительно ее история. А потом Ларди, очень известная хорошая актриса рассказывает  о том, как ездила волонтером от какой-то негосударственной организации, помогающей в Африке в места военных действий хуту и тутси и что там видела, как спасала людей и как оттуда уехала, а они остались в Руанде резать друг друга (это уже не ее история,  а сборная, хотя, как говорит Рау, она ездила с ним в Конго собирать материал). Понятно, что в этой ситуации есть двусмысленность и героиня все время говорит о ложности европейского гуманизма, его интереса и сочувствия к чужим бедам, о том, что  делать из крови искусство -  это паразитировать на несчастье, но как ни крути в этом есть что-то сомнительное, поскольку сама она тоже говорит об этом со сцены перед зрителями. Сами истории, которые она рассказывает – простые, сильные и страшные, она говорит иронично, едко, с сарказмом по отношению к ситуации, к собственной слабости, чувствительности и др. Понятно, что все это связано с беженцами и с тем, чтобы люди попытались представить весь ужас от которого люди бегут.  Хотя всегда есть подозрение, что те, кому он в первую очередь адресован – не приходят.
19-го  – началась  сессия культжуров и с ними мы пошли на «До и после»  новых маленьких брусникинцев (кажется, второкурсников),  сделанную на Территории. Делали они спектакль с фондом «Артист», который помогает старым работникам театра, я думала, что молодежь будет играть вместе со стариками, но оказалось, что молодежь делала вербатим. Ребята разобрали себе стариков, долго общались с ними, ходили в гости, записывали их, а по итоговым интервью Миша Дурненков сделал несколько текстов (монологов и диалогов) и студенты их играли. Началось с того, что  первом этаже студенты хором очень смешно пели инструктаж как себя вести (не пытайтесь увидеть все, выпейте чаю с пирогом), а на втором Ксения Перетрухина выстроила несколько деревянных кабинок-квартир размером с дачный сортир со поименованными звонками у двери.  И еще был стол, за которым сидели те зрители, кто ждал своей очереди. Построено было так: в дверь звонили, а потом вас приглашали внутрь, а там были актеры, которые разговаривали со зрителями, как с гостями. Актеров могло быть два или один, зрителей могло набиться, сколько влезало, а мог быть тоже  один - я была на таком тет-а-тет. И был еще один домик, где шло короткое документальное кино Дениса Клеблеева про старую художницу-кукольницу из театра Образцова – очень хорошую. Историй всего было, кажется, 18, а я попала на 4 – дуэт мужа с женой, актеров, очень держащихся друг за друга (совсем молоденькие актеры играли прелестно, ничуть не пытаясь выглядеть стариками, но сохраняя интонации, манеру речи старых людей), второй у меня был монолог театральной портнихи – тоже невероятно обаятельной девушки и , как видно, обаятельной героини- настоящей женщины, болтушки, хохотушки, милой сплетницы, полной жизни и доброжелательного любопытства к окружающему. Третьим был у меня монолог, который я слушала одна – любопытный персонаж, но все же несколько странно слышать от мальчика рассуждения глубокого старика о скорой смерти. И последний – кажется было двое ребят – старик-режиссер, не слишком приятный указующий тип и сопровождающий его молодой человек. А в конце все зрители садились на скамейки, а перед ними проходили актеры с портретами героев. Вроде двойных поклонов. Правда такие у них были трагические лица, будто они уже похоронили своих стариков. Вообще спектакль создавало удивительно искреннее и щемящее чувство, главным тут были не конкретные рассказы,  а само напряжение нити между стариками и молодыми, их связь, которая чувствовалась очень сильно.
Мы остались со студентами после спектакля и интересно потом было поговорить с художницей и с актерами и с Брусникиным. Ксюша, кстати, говорила, что сказала актерам одеться так, как им бы хотелось выглядеть в старости. А ребята тронули тем, что очень своих стариков полюбили, продолжают к ним ходить, не дают в обиду и иначе на собственных дедушек-бабушек стали смотреть
21-го со студентами были на  концерте современной музыки под названием The Vacuum Pack в Электротеатре – играли Дмитрия Курляндского и немку Каролу Баукхольт. (Это тоже на Территории). Музыканты использовали самые разные предметы, включая пылесос. После концерта тоже поговорили с Митей и музыкантами, это было очень интересно.

22-го октября тоже со студентами пошли в док на «Выйти из Шкафа», в постановке Насти Патлай. Спектакль про «каминг ауты» (второй сюжет – геи и их мамы) строится на вербатиме и написан на основе двух реальных историй мужчин, объявивших о своей гомосексуальности.  Лучшее в спектакле – главная из этих историй, напряженная, как детектив, с киднэппингом и опасностью. Пара интеллигентных молодых людей, один из которых – из Махачкалы, из патриархальной дагестанской семьи, разумеется, не желающей знать ничего о его гомосексуальности, выглядит неожиданно. Дагестанец спокойный, мирный, старающийся договориться, а русский (или он еврей?) – горячий и взрывной. Пара рассказывает о своей истории в два голоса очень обаятельно (играют Николай Мулаков и Рафаэль Дурноян), получается не только детектив, но и история про любовь, с нежностью, обидами и вообще хорошо разработанной партитурой взаимоотношений (Настя объясняла, что это редкий случай, что в вербатиме диалог, поскольку интервью и брали у двоих сразу, а обычно вербатимные спектакли построены на монологах). После спектакля мы остались со студентами поговорить с актерами и героями и стало видно, что характер отношений довольно точно снят с героев.  Еще в истории была молодая мама русского мальчика, которая постепенно его приняла. А второй и второстепенный сюжет был про питерского  уже вполне взрослого гея, признавшегося своим пожилым родителям, которые его полностью поддержали. На сцене был он и его пожилая мама, но этот сюжет был менее интересным. Рассказывали, что спектакль играли в Питере на гомо-фестивале и прием был потрясающий, что подтверждало, какой важный сюжет про каминг-ауты и про отношения с родителями в связи с этим.

23 – со студентами и с Кирой Долининой пошли на Рафаэля и Пиранези в Пушкинский (Рафаэль больше поражал очередью на вход, а Пиранези был замечательный, огромная выставка с параллелями сегодняшними, с видео и зданиями-утопиями советских времен, даже с медными досками для гравюр.
24 – со студентами и  Кирой пошли в  Гараж смотреть сложносочиненную выставку Лонго с Эйзенштейном и Гойей.
27-го начали 10-й БФМ, много на нем было хорошего, я особенно горжусь документальной программой.  7-го ноября закрылись  и вот об этом Блог БФМ http://multfest.ru/blog.php?id=52
Потом с 8 по 16 ноября поехала в Тель-Авив, вернулась  и было три события в «хвосте фестиваля» - лекция Норштейна, показ «вербатимной» документальной программы в театре.док и показ сборной программы из БФМ с большим количеством студенческих фильмов в клубе фестиваля НЕТ.
Про НЕТ в следующей порции.
 

(Comment on this)